Стужа

Мне действительно удалось систематически вникать в проблематику существования Вашего брата, не без некоторой, пугающей меня самого бесцеремонности и доли неискренности: в эти первые дни я довольно легко сумел добиться сближения с ним, а вообще вышло так, что он сам навязал мне свое общество; позволю себе рассматривать это как особую удачу, ведь Вы опасались, что в силу крайней нелюдимости Вашего брата я, возможно, не смогу даже подступиться к нему. Таким образом, к немалому своему удивлению, я оказался вдруг лицом к лицу с человеком, из которого, можно сказать, без помех вытягиваю историю его болезни. Тут я должен сразу предупредить, что вся ситуация, с которой я столкнулся в Венге, в том, что касается Вашего брата и его окружения, не принимающего, как мне кажется, художника и не принимаемого им, оказывает на меня какое-то невероятно завораживающее воздействие, с которым я, однако, справляюсь. Выдерживать предписанную мне линию ясного, рационального понимания вещей в порученной Вами сфере деятельности (я чувствую себя связанным уговором, памятуя о нашей последней беседе) представляется мне возможным, а в дальнейшем — и вполне естественным. Здесь я хотел бы подчеркнуть, что во всем следую нашим соглашениям относительно моих действий в Венге, поэтому, надеюсь, впечатления, будто я приступил к заданию исходя из ложных предпосылок, возникнуть не может. С самого начала я старался исключить все медицинские параметры данного случая, сознательно ограничившись, так сказать, естественным, индивидуально-личностным «поведенческим комплексом» Вашего брата, обусловленным природой его личности. Мне кажется, я уже нашел свою научную (не в смысле медицинской науки!) методу исследования, некий путь выявления истины, путь сополагающихся, взаимопроникающих и корреспондирующих друг другу возможностей непосредственного восприятия, что вселяет надежду на полезные результаты. Единственная трудность заключается в следующем: Ваш брат целиком поглощает всё мое время, и в моем распоряжении остается (а это даже с натяжкой не назовешь достаточным) только ночь, чтобы делать свои заметки и, как предусматривалось, фиксировать всю палитру внутреннего мира и его внешние проявления, выверять это своими впечатлениями в различных, пусть даже узких, ракурсах, рассматривать под всеми «острыми и тупыми углами», чтобы хоть в какой-то мере соответствовать перспективе этого неизменно двойственного взгляда на интересующий нас случай, чтобы, так сказать, на документальной основе разобраться в личности Вашего брата, как мне представляется, невероятно лабильной, временами «невменяемой». Осмыслить это поистине феноменологическое, принятое на себя крушение, представить это крушение в виде некой упорядоченной системы, а внутри самого порядка — в оппозиции к этому порядку. Итак, по ночам я записываю то, что наблюдаю днем. Мне кажется, в случае с Вашим братом речь на самом деле идет о захватившем меня лишь сейчас понятии фантастического человека бездны. Моя мысль через призму этого понятия направляется к его цели. Вопрос в том, насколько глубоко можно проникнуть в несоразмерность Вашего брата. Получается так, что Вы можете от меня ожидать не больше чем грубый абрис лишь поверхностной структуры этой личности, не больше чем не выходящую (даже при самом добросовестном подходе) за пределы фосфоресцирующих реакций этой структуры, равно как и более глубоких (скорее всего, погруженных во мрак) потоков и противотоков (изменений), принимающей во внимание прежде всего лапидарный материал визуального свойства — вспомогательную информацию, которую я собираюсь затем, на основе сделанных мною записей, передать Вам. Вспомогательную информацию о неимоверно лабильном дефицитарном состоянии, которое следует охарактеризовать как состояние полного заблуждения и, на мой взгляд, уже не поддающееся никакому трансферу. То, что Вы поручили мне (по каким бы мотивам это ни было сделано), я вправе рассматривать как знак особой благосклонности, как (теперь это для меня очевидно) важный этап моего всё более активного освоения собственно медицины и даже всего моего развития. Насколько могу судить, это задание во многих отношениях весьма значимо для меня. Но было бы, несомненно, ошибкой уже сейчас выставлять себя перед Вами этаким благодарным практикантом, когда еще не решена ни одна задача, когда не сделан даже первый шаг в каком-либо направлении. И моя миссия не достигла еще даже первой сколько-нибудь важной стадии реализации. Не ждите от меня, вопреки моим обещаниям, регулярных корреспонденций из Венга.

Второе письмо

Уважаемый господин ассистент!