Стужа

— Я не чужак, дитя, — произнесла она ледяным тоном. — Я всегда была здесь, с вами, хотя вы, быть может, и не узнали этого тела, которое я выбрала себе на время. Трое ваших людей осмелились напасть на меня и поплатились за это жизнью. Не повторяйте больше этой ошибки, — Стужа убрала руки, на подбородке у девочки остались красные отметины от пальцев.

Маленькая дикарка упала на колени, низко опустив голову и не поднимая глаз:

— Ты сеешь смерть всюду, куда падает твоя тень. Не сердись на нас, богиня, я умоляю тебя, пощади мой народ.

— Встань, маленькая жрица Дазура. Я не хочу причинять вам зло. Но скажи мне правду, у вас ли человек, которого я ищу?

— Не совсем так, богиня, но наши люди следуют за ним по пятам, пока он едет по лесу. Мы так удивились, что он отважился подняться в наши горы. Но теперь мы знаем, что он бежит от твоего гнева, отчаяние заставило его ступить на эти заповедные земли. Утром мы приведем его к тебе.

— Хорошо, — согласилась Стужа. Эти люди лучше ее ориентируются в лесу ночью. Они разыщут Терлика гораздо быстрее, чем она.

Жрица выкрикнула какие-то слова на птичьем языке этих дикарей. Кольцо, окружавшее Стужу, разомкнулось, и они скрылись в темноте, двигаясь совершенно бесшумно. Девчонка снова взглянула на Стужу:

— Мы принесем его тебе в жертву, богиня. Ты побудешь со мной, пока его доставят?

Стужа кивнула, вложила меч в ножны и зашагала за девчонкой. А рядом с ней пошел, тычась ей в плечо носом, Ашур. Ее провожатая старалась держаться от него подальше, в ее глазах был страх.

— Этого зверя ты тоже берешь с собой?

— Мы неразлучны. — Стужа положила руку на холку Ашура.

Девчонка повела их вглубь леса, то и дело испуганно оглядываясь на единорога. Спускаясь по тропинке, они направлялись в самое сердце горной долины. Отовсюду доносились звуки ночного леса: треск насекомых, тихое рычание зверей, шорох ветра в листве деревьев.

— Как тебя зовут?

— Эйли.

— Как вышло, что ты такая юная, а говоришь от имени всего своего народа?

— Только дети могут говорить на беззвучном языке. Когда мы вырастаем, мы теряем эту способность.

— А у взрослых другой язык?

— Язык деревьев. Это тайный язык, которому учит Дазур, и на нем говорим только мы. Его не знают даже другие боги. — Эйли остановилась и подозрительно посмотрела на Стужу. — Ты ведь не понимаешь его, богиня?

— Нет, — заверила ее Стужа.

Даже в темноте она разглядела улыбку Эйли.

— Только дети могут быть посредниками между нашим племенем, чужими богами и людьми, которые появляются в наших горах.

Стужа вспомнила свое детство. Долгие часы в сырости пещеры у плюющегося искрами, костра в ковене матери. Она вспомнила, как зубрила трудные имена и названия, свои первые заклинания. Как страстно она желала, даже потом, когда уже немного обвыклась, вырваться на свежий воздух, на солнечный свет.

— Ты слишком мала, чтобы быть жрицей, — сказала она Эйли, — дети должны вволю играть и быть счастливыми.

Эйли пожала плечами:

— Я могу быть счастлива только в объятиях Дазура.

«Однажды она поймет, что это не так, — подумала Стужа. — В религиозном рвении мало радости, сплошные обязанности и тяжелый неблагодарный труд». На нее нахлынули воспоминания, и она больше не произнесла ни слова. Остаток пути они шли молча.

На дне горной долины сквозь деревья виднелось с десяток костров. Селение Детей Дазура. Из хижин выходили женщины, дети и старики. Они в ужасе смотрели на Стужу и Ашура. Мысли совсем маленьких детей робко коснулись мыслей Стужи, но малыши быстро разбежались, подальше от чужой богини и существа, сопровождавшего ее. Взрослые почтительно кланялись, чирикая на своем языке. Она внимательно разглядывала их в тусклом свете костров, удивляясь, почему представители этого примитивного племени видели единорога, в то время как цивилизованные люди видели хоть и огромного, но коня. Очевидно, этот народ обладал какими-то способностями, которые уже утратили другие.

Дикари чирикали все громче, пока Эйли не подняла руку, призывая к тишине, и обратилась к ним на их языке. К своему удивлению, Стужа обнаружила, что понимает ее, как если бы девочка говорила на своем беззвучном языке. Маленькая жрица убеждала людей относиться к богине Смерти с почтением и принять ее как гостью.

Однако Стужа по-прежнему видела в их глазах подозрительность. Они недоверчиво смотрели то на нее, то на единорога. Заплакал какой-то ребенок, и его мать дрожащим голосом стала говорить ему что-то, успокаивая его.

— Умоляю, прости их, богиня. Они боятся тебя и твоего чудовища. Даже боги трепещут перед тобой.

— Я понимаю, — отозвалась Стужа. — Может быть, мы подождем в другом месте, чтобы не пугать твоих людей?

Эйли подумала:

— Я отведу тебя на Высокое Место, где танцует и купается в лунном свете Дазур, где в листве деревьев слышится его пение. Там мы сможем отдохнуть и поговорить, а утром ты получишь человека, которого ищешь.

Стужа кивнула. Держа Ашура за гриву, она вслед за Эйли вышла из селения, остановившись только раз возле одной из хижин. Эйли скрылась в ней, затем выскочила оттуда с обмотанной вокруг талии веревкой.