Ствол Правосудия (СИ)

Билл повернулся, уловив тот момент, когда мощная челюсть крепыша еще двигалась. Челюсть волчья. А значит, перед ним сам Фернандес - отпрыск техасского рейнджера и мексиканской селянки, помесь быка и человека. В Гринвилле всего год, но считает себя здесь королем. Похоже, не смотря даже на то, что городишком теперь заправляет опасная банда. Фермер поднял глаза выше и уставился на здоровягу. Этот кабан - последний, с кем ему хотелось бы связываться и вступать в перебранку. Но иного выхода нет. Гордость задета. Мимолетное смущение от того, что о своей гордыне он не забывает даже перенося скорбь от потери близких, испарилось.

-С чего бы? - властно сказал он.

Фернандес недолго молча смотрел на него.

-Я так сказал.

-О-о, ты так сказал... Мне плевать, что ты там сказал, недоумок!

Билл, несмотря на свою неразговорчивость, в словесной битве без труда сделал бы своего противника. А потому последний решил долго не тянуть и перейти к тому, что он лучше всего умел. Он схватил фермера за воротник рубахи, потом за пояс, и, подняв его в этом вертикальном положении над полом, пульнул прокатиться. Пятеро посетителей приветствовали этот поступок одобрительными возгласами. Они восторженно выкрикивали имя Фернандеса, подначивая его продолжить дело. Громила не противился.

Он поднял фермера на ноги и зарядил медвежьим кулаком в нос. Разбил в кровь. Затем долбанул коленом по пузу. Билл согнулся, а когда воспрянул, что есть мочи, огрел противника ударом в висок. Тот аж отшатнулся. Но равновесие удержал. Его и дубиной вряд ли с копыт свалишь.

-Опрометчиво, Кален! - выкрикнул кто-то из пятерки. Билл не сообразил, кто именно. Сказывались последствия вражьих ударов.

Но не согласиться с этим было бы глупо. Он и впрямь поступил неразумно, еще, когда начал препираться с этим голиафом. И следующая затрещина это подтвердила. Он вырубился снова. Его неподвижное тело всей ватагой выбросили в окно.

Даннэр не посмел сделать выговор за порчу имущества. А то отправился бы вслед за фермером, который так ему и не заплатил за выпивку.

Он провалялся у таверны не меньше трех часов. За это время у Даннэра появилась возможность получить заслуженную плату. Пусть и не самым достойным путем. Он обобрал Билла, взял чуть больше, чем причиталось, но не счел это грехом.

Побитый и оплеванный, фермер пришел в себя и обнаружил рядом какую-то лужицу. Кто-то, видать, помочился. От жилета исходило зловоние. Может, против Фернандеса у него и не было шансов. Но тех пятерых он уложил бы без проблем. Правда, по пьяни, (виски было необычайно крепкое), не все лица он запомнил. Но и тех, что отложились в памяти, хватало, чтобы показать этим гадам, что даже после пережитого горя хватки он не теряет.

Он решился на такой кретинский поступок, как драка с Фернандесом. И к этому его подтолкнула душевная боль. Такая боль очень часто неблагоприятно сказывается на физических поступках.

От концентрации различных отвратных запахов становилось тошно. Здесь блевотина, там собачьи отходы... Он с трудом поднялся на ноги, после чего струхнул с себя пыль. Мокрое пятно на джинсах выше колен еще не высохло. Выходит, сходили на него не так давно. И кто это мог быть?

Среди зевак, кричавших в таверне во всю глотку и желавших Фернандесу победы, был и Вёрн Дарлинг. Но Стива Брейна там не было, хотя эти двое были неразлучны, как братья. Вероятно, Брейна пристрелили вместе с теми, кто осмелился противиться бандитам. Но почему же тогда не прикончили и Дарлинга? Этот парень малодушием никогда не отличался и, наверняка, был также против такого хода дел. И, тем не менее, он жив, впрягается со всеми в веселую забаву, швыряя его в окно, на улицу. Это нельзя просто так оставить.

Дарлинга он отыскал в его же доме. Ухоженное здание, которое он никогда прежде не посещал. Он бы сюда никогда и не заявился бы, если бы не возникла необходимость. А она возникла. Он не может потерять уважение. Никакого сочувствия к нему никто не проявляет. Что ж, пусть тогда бояться его. От синяков и ссадин Вёрн так просто не отделается, будет, по меньшей мере, неделю с ними возится. И все станут показывать пальцем. Тогда будет знать свое место.

-Что тебе от меня надо? - прорычал Дарлинг, глядя на вошедшего в его дом без приглашения.

Билл не ответил. Сохраняя полное молчание и поддерживая ярость во взгляде, он приблизился к Дарлингу, многочисленные подвиги которого все так воспевали, и залепил ему крепкую оплеуху. И понеслась. Остановить разгневанного фермера было невозможно. Дарлинг отбивался отчаянно, не впервые попадал в подобные ситуации. Но он не мог устоять перед крепко сложенным и взбешенным земледельцем. Он, легенда Запада, остался избитым валятся на полу собственного жилища. Понимал, что заслужил. А потому своего давнего знакомого не проклинал. Но и прощения просить не собирался. Падать так низко себе бы не позволил.

А Биллу было наплевать. Просит, не просит, свое он уже получил. Более так не поступит.