Стыд

«Иисус умер на кресте за твои грехи, за то, что тебя совратили твои же руки, и за твое грязное вожделение».

Сзади нее раздается какой-то звук. Собрались люди, это из-за нее, из-за того, что она сделала. Их взгляды жгут ей затылок.

«Существует три вида любви — наша любовь к Богу, любовь Господа к нам и чувственность — то, что отвращает нас от Бога».

Вода поднимается. Чуть в стороне сидят сложив руки ее родители. Они жалобно глядят на огромного мужчину, моля его о помощи.

«Вожделение постыдно, так как не зависит от воли. Добродетель требует полного контроля над телом. Ты понимаешь это, Май-Бритт?»

Эхо ее имени наполняет помещение, но сама она ответить не может. Что-то ее душит. Люди, которые стоят позади нее и которых она не видит, водружают свои руки ей на голову.

«До первородного греха Адам и Ева размножались без вожделения, без плотского желания, на которое мы сейчас обречены, и их тела подчинялись их воле».

Вода неумолимо поднимается. Истерзанный человек исчезает, ей хочется броситься к нему, помочь, но она не может. Ноги не слушаются, ее удерживают чужие руки. Еще немного, и родители тоже исчезнут, утонут по ее вине, потому что это она позвала их сюда, ей нужна была их помощь.

«Тебе следует научиться взращивать и беречь отношения с Богом, ты должна очистить свою грешную душу. Истинный христианин стремится спастись от проклятия полового чувства. То, что ты совершила, грешно, ты сошла с праведного пути».

С грохотом рушатся стены, в помещение льется вода. Ее родители неподвижно и обреченно ждут, когда их накроет водой. Ей нечем дышать — не дышать, не дышать!

Она проснулась, лежа на спине. Попыталась перевернуться на бок, но тело мешало. Большая подушка упала на пол, а сама она стала беспомощной заложницей собственного веса. Как упавший на спину жук, она тщетно пыталась вернуть себе власть над ситуацией, напряжение сжигало последний кислород в легких. Она сейчас задохнется. Умрет, погребенная под тяжестью собственного тела. Тела, которое — не важно, худое или толстое — всегда было ее тюрьмой. Оно победило. Получило желаемое, подчинило ее себе, заставило покориться, сдаться.

Ее найдут здесь. Эта чертова Эллинор обнаружит ее утром и расскажет всем, что она умерла в собственной постели, задушенная собственным жиром.

Вечный стыд.

Из последних сил напрягшись, она все-таки перевернулась на бок и с грохотом упала на пол. Левая рука оказалась прижата, но она не чувствовала боли — только освобождение оттого, что в легкие пусть с трудом, но снова поступает воздух.

Саба с беспокойным воем бегала вокруг нее. Саба. Любимая Саба. Верный друг, который всегда рядом. Но Саба ничего сделать не могла. Май-Бритт придется лежать и ждать, пока не придет Эллинор. Но она не умрет.

Время тянулось медленно. Левая рука онемела, но Май-Бритт боялась пошевелиться и снова оказаться на спине. В конце концов ей все же пришлось совершить минимальное перемещение, чтобы восстановить кровообращение в левой руке. Хуже всего была боль в спине. Ноющая боль, которая в последнее время мучила ее постоянно, а иногда мешала ходить.

Ей повезло. Эллинор пришла рано. Часы у кровати показывали начало десятого, когда она услышала, как открывается наконец замок.

— Это я!

Май-Бритт не ответила. Эллинор все равно сейчас ее обнаружит. Ей было слышно, как Эллинор ставит на кухонный стол пакеты с едой и здоровается с поспешившей навстречу Сабой.

— Май-Бритт?

Через секунду она появилась в спальне. Май-Бритт видела, что она испугалась.

— Господи, что случилось?

Она присела рядом на корточки, но пока не прикасалась к ней.

— Боже правый, сколько вы так лежите?

Май-Бритт не могла говорить. Унижение лишило ее речи. Затем она почувствовала на себе руки Эллинор, и это было так ужасно, что захотелось закричать.

— Не знаю, получится ли у меня поднять вас. Наверное, нужно позвонить дежурному.

— Нет!

От этой угрозы у Май-Бритт резко повысился адреналин, и в поисках опоры она протянула руку к изголовью кровати.

— Сами справимся. Попытайтесь подложить подушку мне под спину.

Эллинор действовала очень быстро, и в следующее мгновение Май-Бритт уже полусидела. От боли в спине хотелось кричать, но она, сжав зубы, продолжала бороться. Они действовали вместе. Подкладывали новые подушки, это заняло почти полчаса, но у них получилось. Без дежурных санитаров и их омерзительных прикосновений. Когда Май-Бритт, тяжело дыша, опустилась наконец в кресло, она испытывала неведомое доселе чувство.

Она была благодарна.

Благодарна Эллинор.

Которая не должна была этого делать, по правилам ей следовало позвонить дежурному. Но она не сделала этого ради Май-Бритт, и они сами справились.

Это слово пришлось извлекать из глубины.

— Спасибо.

Произнося его, Май-Бритт не смотрела на Эллинор — иначе ей не удалось бы его выговорить.