Стыд

— Держали. Теперь вот ваши показания…

— Не мои, а старика. Не путайте меня. И никакие это не показания.

— Как только вы подпишете, что надо, это уже будут показания. Плюс протокол допроса медсестры. Плюс заключение экспертов.

— А вскрытие что показало?

— Ничего. Цирроз. Они же про укол не знали. Его сделала сестра из ведомственной медсанчасти, «скорую» не вызывали. Тем, кто вскрывал, картина была ясна: поздно, Вася, пить «Боржоми», печень отвалилася…

— А вы про укол не сказали, конечно.

— Мы тоже узнали не сразу, Владимир Васильевич.

Представить только, почти с восхищением подумал Лузгин, сколько лет они хранили в своем сейфе этот динамит, как долго выбирали единственно точное время, чтобы извлечь его на свет и чужими руками — его, Лузгина, руками — изготовить и вставить в гнездо детонатор. И как судьба неумолимо сводит все концы с концами: надо было Штатам вломиться в Иран, надо было закрутиться колесу событий, совершенно не связанных, казалось бы, между собой, чтобы Лузгин в итоге оказался в должном месте при должных обстоятельствах и совершил предначертанное.

— Выходит, вы тоже спасали компанию. Для России, естественно.

— Да, — сказал Сорокин.

— И сегодня спасаете снова…

— Работа такая, — произнес обыденно майор.

— Еще вопрос. Если, опять же, позволите.

— Валяйте. Как наш чаек?

— Умеете заваривать…

В той самой пластиковой папочке, что в свое время передал ему через Ломакина с Земновым майор Сорокин, была сжато изложенная история создания «Сибнефтепромом» совместного с канадцами предприятия «Инкойл». Со стороны канадцев учредителем СП выступила компания «Аксель-груп», руководимая неким Фредом Акселем, еще в конце восьмидесятых бывшим просто Федей Аксельродом по кличке Шахматист, фарцовщиком и цеховиком с условным сроком. Интеллектуальный вклад Фреда Акселя в СП «Инкойл», оцененный «Сибнефтепромом» в шесть миллионов долларов и половину акций СП соответственно, представлял собой коробку с бумагами весом в четыре килограмма, где самым ценным документом, помимо списанных с учебников типичных бизнес-схем, была инструкция по гигиене, без шуток призывавшая буровиков по утрам чистить зубы. Уже через год личный доход Феди Аксельрода составил ровно сто миллионов долларов, из коих восемьдесят два он перевел в офшоры на номерные счета тех, кто столь высоко оценил вес коробки.

«Инкойл» через Израиль продавал сибирскую нефть в Канаду и Америку. В середине девяностых на паях с финансовой компанией «Сигма» через залоговые аукционы «Инкойл» приватизировал «Сибнефтепром», передал пакеты акций своим соучредителям, после чего был ликвидирован в установленном законом порядке. Федя Аксельрод возглавил зарубежное представительство «Сибнефтепрома» в Цюрихе, где вскоре умер при туманных обстоятельствах. По слухам, идея называть нефть «скважинной жидкостью» и перепродавать таковую друг другу по внутрикорпоративным ценам, то есть за гроши, пока «жидкость» не пересечет границу, принадлежала Феде Шахматисту и увела от госказны не менее шестидесяти миллиардов нефтедолларов.

Федя Аксельрод был другом детства Вити Вольфа, который, в свою очередь, был правой рукой старика — до той поры, пока старик не отошел от дел, завещав свой престол Агамалову.

Лузгин давно знал, что денежки, первичный капитал, растут на непременном воровстве, но был изумлен, потрясен и оскорблен той примитивной, бесстыжей наглостью, с которой это первичное воровство было задумано и совершалось в «Нефтепроме».

— Такой вопрос, — сказал Лузгин, — почему ваша система всему этому не препятствовала? Вы что, не подозревали? Судя по вашей папочке, знали все, вплоть до мелких деталей.

— Мы не просто знали, мы обо всем докладывали наверх. А потом выяснилось, что по поводу нашего фигуранта губернатору звонил лично первый вице-премьер правительства и требовал допустить «Инкойл» к участию в залоговом аукционе. Так что не заставляйте меня, Владимир Васильевич, произносить вслух-то, что нам с вами ясно и понятно без всяких слов. Зачем ставить друг друга в неловкое положение?

Они еще поговорили о Ломакине, и Лузгин ахнул, узнав, о чем подлец Ломакин умолчал: сибнефтепромовскую нефть он выкупил не за свои, а за чужие деньги, и не вернул пока, и счетчик тикает, что вполне может быть связано напрямую с причинами Валькиного похищения в Тюмени и сумасшедшей его ненавистью к Махиту, которая на самом деле есть страх, и больше ничего.

— Как быстро этому дадут ход?

— А кто вам сказал, что дадут? Покажем, кому надо, он и поступит, как положено.

— Агамалова валите…

— Никто его валить не собирается.

— Сам уйдет, полагаете?

— Полагаем.

— Чем он вам… насолил? Объясните. И кому все это надо? Только, пожалуйста, не говорите — стране, государству.

— А зачем говорить? — ободрился майор. — Вы сами и сказали.

— Чтобы компанию американцам не продал?

— Есть же умные люди…

— И вы уверены, что вся эта история с убийством сорвет сделку, уже практически одобренную всеми?

— Не всеми, — сказал Сорокин, — далеко не всеми.