Стыд. Зависть

Значит, что можно подытожить? То, что мы именуем комплексом неполноценности, есть продукт стыда. Сам стыд состоит из того, что наше поведение не соответствует тому, каким я должен быть в соответствии с моей Я-концепцией. А Я-концепция образуется из межличностного взаимодействия, прежде всего матери с ребенком. Если мать считает ребенка больным, плохим, глупым, то он бывает больным, бывает глупым. Даже если он умный, он все равно считает себя глупым. Или мать считает девочку очень некрасивой. Вот одна мать привела дочь. Говорит: «Она такая дурнушка у меня, такая вообще некрасивая, какая-то угловатая». Кажется, она в 8-м классе училась. Пришла очаровательная девочка. А мать считает, что она такая, и у девочки очень сильный комплекс неполноценности, несмотря на всю свою внешнюю привлекательность, я бы сказал, даже талантливость, и тому подобное.

7. Как правильно мыслить свой стыд?

Мышление представляет собой серию ответов на вопросы. Однако правильное мышление требует правильной постановки вопросов. Глупые вопросы невежд создают глупое мышление невежд. Я поставлю несколько вопросов, ответы на которые должны привести к саногенному мышлению стыда. Лучше всего, если человек, испытывающий стыд, сам себе задаст эти вопросы.

Будем действовать от первого лица. Когда мне стыдно, это как раз повод задать себе следующие вопросы:

1. Каким я должен быть и как я должен себя вести, чтобы мне не было стыдно? Ответ на этот вопрос способствует осознанию неосознаваемой части моей Я-концепции и раскроет мою неприглядную структуру. Это постепенно будет освобождать меня от иллюзий относительно самого себя. Аналогичные вопросы мы задавали себе при анализе обиды и вины.

2. Откуда возникли эти черты моей Я-концепции, то есть ожидания, которые я имею относительно самого себя?

Эти ожидания могут осознаваться, но могут и не осознаваться, так как они привычны, и об их существовании я узнаю, только когда мне становится стыдно.

3. Насколько эти ожидания, мои черты реалистичны? Это как раз повод философствовать о природе моих реальных отношений с близкими и со своим социальным окружением.

4. Существует ли возможность скорректировать эти ожидания в направлении большей реалистичности, чтобы устранить внутренний разлад себя со своими ожиданиями, или Я-концепцией. Если я спрошу себя о том, откуда я взял, что я всегда умный, так как сейчас мне стыдно, что я не смог решить задачу, какие умеет ребенок-пятиклассник. Могу же я быть и глупым. При этом следует иметь в виду, что есть ожидания, которые невозможно скорректировать, например, иметь других родителей.

5. Что мешает мне совершить эту поправку? В процессе ответа на эти вопросы происходит саногенное размысливание эмоции моего стыда и осуществление контроля над этой эмоцией.

Я быстро пойму, что эти ожидания произошли из обычаев и сложившихся представлений о подобающем поведении, закрепленных в традициях семьи или окружения. Мои ожидания о самом себе определяются культурными стереотипами, привычками общения, указывающими на то, как должен вести себя человек, в соответствии с той ролью, которую я реально исполняю или которую мне приписывают другие. Мне следует обдумать эти стереотипы поведения. Они закреплены в моей Я-концепции и были внедрены в меня моими родителями и близкими, так как они разделяли эти требования культуры. Они не виноваты, если эти стереотипы уже устарели.

Насколько мои ожидания относительно себя реалистичны?

Почему мне стыдно?

Каким я должен быть, чтобы мне не было стыдно?

Как я должен был бы вести себя, чтобы мне не было стыдно?

Серия подобных вопросов позволит мне получить представление о моей Я-концепции на основе дедукции: мне стыдно потому, что мое поведение, или мое обладание, или моя принадлежность к группе отклоняется от некоторых ожиданий о самом себе. Мне нужно установить, к какой черте моей Я-концепции относятся эти ожидания. Мне нужно иметь представление о чертах человека, чертах его характера. Тогда я смогу думать правильно.

Поэтому чем лучше человек знает эти вещи и может отвечать на эти вопросы, которые удивительно просты, тем легче ему разобраться в своих собственных проблемах.

Иногда меня спрашивают: «Почему вы не объявите, что это русский психоанализ, российский?» Я отвечаю: «А зачем мне говорить, что это русский, когда и еврей может этим заниматься, и мусульманин, и вообще житель Востока, и индус?» Хотя я не отрицаю, что Россия — это такая страна, которая способствует развитию и появлению чего-то удивительного и нового. И я абсолютно убежден, что будущее будет за Россией, что бы с нами сейчас ни делали.

Мне сейчас стыдно. Почему?