Стыдно не будет

— Мне все равно, — прерывисто, и я перестаю стесняться. Его пальцы там, и я бесстыдно трусь об его ладонь, понимая, что до пика мне остается совсем немного. Он спускает свои трусы, наклоняется ко мне и глухо шепчет на ухо:

— Можно без резинки? — спрашивает, продолжая ласкать клитор пальцами. И полная идиотка Яна послушно отвечает:

— Да, можно даже в меня, месячные же.

Его рука действует еще несколько секунд, а потом Рома снова нависает надо мной. Он между моих ног, которые я развожу для него шире. Я чувствую прикосновение головки, в следующее мгновение он толкается бедрами и осторожно растягивает меня для себя. Медленно, но настойчиво входит до упора.

Мы оба шипим. Шипим от удовольствия, ощущения просто невероятные. Я приподнимаю бедра, чтобы он был глубже. Я так сильно сжимаю его плечи, что чувствую крупную дрожь, которая пробегает по его телу. Рома делает глубокий вдох через нос и медленно выдыхает через рот. Я глажу его затылок, спину. Он склоняется ко мне, и я тут же жадно целую его влажную кожу на шее. Втягиваю ее в себя, посасываю, смакую. Он ничего не ответил на мои вопросы, наверное, хочет, чтобы я была самой собой. Я не знаю, какая я. Когда с ним — так точно другая, сама себе чужая. Но мне нравится то, что испытываю.

Он делает толчок. Один, второй. На третьем я срываюсь на стон. Он обнимает меня удобнее, держит в объятиях и начинает вколачиваться в мое тело. Мощно, жадно, нетерпеливо. Каждое его движение все ближе подталкивает к краю. Я тысячу раз представляла себе, какой он, но все оказалось еще лучше.

Несколько минут безумной гонки, а затем он попадает именно в тот ритм, который мне нужен. Я шепчу ему:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Вот так. Еще. Именно вот так. Дольше. Еще, — слова звучат мольбой. Он трахает меня так, как мне хочется, я крепко-крепко зажмуриваюсь, концентрируясь на ощущениях. Они становятся сильнее с каждым его движением. Знакомые и одновременно с этим — новые. Оргазм накрывает с головой — далеко не первый в моей жизни, но какой-то словно… особенный. Мощный, острый. Я отзываюсь на него всем телом, каждой клеточкой. Рома долго держит тот самый темп, не быстрее и не медленнее, продляя мое наслаждение. И лишь когда я, обессилев, ослабляю хватку рук и ног, откидываюсь на подушки, он начинает двигаться медленнее, при этом целуя мою шею. Влажно, тягуче. Я чувствую касание языка — он и правда лизнул меня, будто не удержался.

— Я чуть не умерла, — шепчу ему. Он продолжает неторопливо двигаться, растягивая собственную агонию, потом спрашивает:

— Отдохнула?

От этого хриплого, но вместе с тем пронзительно нежного шепота волоски на теле дыбом встают. Киваю.

— Тогда моя очередь, — берет меня за бедра, чуть приподнимая, и срывается на бешеный темп. Ощущений так много, что я давно в них потонула. Просто держусь за него, отдаваясь на все сто процентов, пока он берет меня, как ему хочется. А потом замирает и стонет, когда кончает. Прямо в меня, как я и разрешила.

Минуты тянутся одна за другой мимо нас, мимо этой квартиры. Убегают, словно песок, сквозь пальцы, которые на моих руках растопырены и покоятся на его спине. Мы превратились в самых ленивых людей на планете. Ладно я, но и мой спортсмен-альпинист — тоже не шелохнется. Лежит на мне, только тяжело дышит. Иногда чуть напрягается, в том числе внутри меня, будто от сладких спазмов. Вес держит на руках, поэтому мне совсем не сложно вот так отдыхать под ним. Наверное, я бы могла пробыть в этом положении вечно. Всегда вызывали улыбку сцены в кино, когда любовники после секса мгновенно засыпали. Я могла бы сейчас задремать. Закрываю глаза и полностью расслабляюсь.

Кровь еще кипит в жилах, по телу жар. Не буду скрывать — я боялась этого. Попробовать с другим. Годами верила, что в моей жизни будет только один мужчина. Мне казалось это правильным. Глупости. Зря боялась. Боже, как это было прекрасно.

И Рома… он так вкусно пахнет, такой сильный и внимательный одновременно. Боюсь, если он сейчас же не испортит все какой-нибудь дурацкой фразой или поступком, то я рискую влюбиться.

Демин перекатывается на бок, затем на спину, при этом не выпуская меня из объятий.

— Я в душ, — шепчу ему.

— Успеешь, — улыбается. — Полежи еще минуту.

— Будешь любоваться? — с иронией про свои растрепанные волосы.

— Буду.

Теперь Рома подо мной, я сверху. Мы оба голые. И все еще горячие.

— Ромочка, у меня рабочий день с восьми. Максимум с девяти. Ну-у, с половины десятого — это край, — умоляюще свожу брови вместе. Он посмеивается, поглаживает меня по спине и бедру, куда может дотянуться. Так просто и приятно. Будто мы всегда с этого начинаем день.

— Ты сегодня до скольки?

— Продолжим с этого момента?

— Да. Да! — эмоционально, и я смеюсь. — Конечно. Давай я тебя отвезу на работу, а в конце дня — заберу.

— Ничего не имею против, — усилием воли заставляю себя от него отлепиться и, закрутившись в покрывало, направляюсь в ванную комнату.

— А… ты же ничем не болеешь? — оборачиваюсь уже у дверного проема.

— Нет, а ты? — приподнимает одну бровь.