Стыдно не будет

— Как твои дела? Я все время думал, как ты поживаешь. Все хорошо?

— Да, нормально. Я там танцевала… это так, просто знакомый.

— Да я без претензий, если он тебя ничем не обидел, конечно.

— Нет. Обидел меня только ты. Но я тоже виновата. Наверное, надо было сразу тебе сказать. Папа не со зла, честное слово. Он любит всю эту вашу тему.

Он широко улыбается:

— «Всю эту нашу тему», — повторяет мои слова отрывисто.

— Да, он же служил два года в армии, вВДВ, у него много друзей осталось, кто построил хорошую военную карьеру. А сам он будто не реализовался в той сфере. Ты ему нравишься.

— Понятно, — он кладет руку на стол, барабанит пальцами. Вижу же, что хочет обнять меня, но не позволяет себе. Меня осеняет: я же запретила ему! Точно! Видимо, он ждет разрешения. Надо же. Но пусть попросит. Пусть сам попросит словами. Устраиваюсь поудобнее. — Ничего страшного, я понимаю. Обдумал ситуацию. И вообще… я хочу мириться с тобой.

— Тогда придется познакомиться заново. Будешь?

— Буду, — охотно соглашается Роман Демин, но при этом снова молчит. Ладно. Последний шанс тебе, держи:

— Яна, менеджер по маркетингу в «Купеческих аптеках», — протягиваю ему руку. Он смеется, кажется, немного расслабляется:

— Роман, капитан, офицер и инструктор СОБРа.

— Инструктор по альпинизму?

— По штурмовому альпинизму и общей высотной подготовке, Снежинка. Не все, что я тебе рассказывал, — вранье.



Глава 29

— А я вот что нашла, смотри, — достаю телефон, открываю ролик с задержанием и показываю ему.

Так получается, что мы садимся близко-близко, вплотную, одна его рука на спинке дивана, он будто обнимает меня, но по-прежнему с дистанцией. Другой держит мой телефон. Смотрит ролик серьезно, кивает, и как ни в чем не бывало начинает объяснять, что да, дескать, помнит этот день. Для какого-то канала снимали несколько задержаний, но в итоге этот ролик не подошел из-за цензуры и сцены с избиением одного из пассажиров. Зрители не должны знать, что бойцы бранятся, а еще нельзя пугать людей ножами. Преступники — «очень плохие люди», заверил Рома. А еще за ними пришлось гоняться почти час по городу, поэтому бойцы были уже весьма на грани. Они сопротивление сильно не любят, поэтому очень ждали какой-нибудь выходки, как та с ножом. Тем не менее, преступников доставили куда следует живыми и здоровыми. Просто так людей избивать нельзя, даже если очень хочется.

Он рассказывает самым простым тоном, будто у нас не было конфликта из-за его секретов. Я показываю еще пару видео, он кивает, охотно объясняет, что происходило, если узнает, конечно. Сегодня он поощряет мое любопытство, ему будто даже льстит, что я искала о нем информацию.

Сам достает мобильный и демонстрирует мне несколько своих записей, но с учений, когда я спрашиваю подробности про штурмовой альпинизм. Он рассказывает, что уже долго работает инструктором, ему скучно и он хочет вернуться в отряд. Сам заговаривает про пулевое ранение в ногу. К счастью, ничего серьезного, ерунда, всего две операции и все восстановилось. И уже полгода его ничего не беспокоит. Ни в какие особенные подробности при этом меня не посвящает, но болтает охотно, а мне все очень интересно.

Два часа пролетают незаметно, я только периодически машу своим, дескать, пока-пока, дальше я сама. Его рука постепенно все ближе и ближе к моему плечу, довольно забавно наблюдать, как сильно он хочет, но гордость не дает. Сказали «не трогать», выполняет. Ждет разрешения. Я делаю вид, что не замечаю его метаний и страданий.

— Вот такие дела, Снежинка, — говорит он мне, мягко улыбаясь. — Все не так страшно.

— А как ты узнал, где я?

— О, пока ты спала, я вшил тебе жучок в телефон.

— Что, правда? — хмурюсь, схватившись за мобильный. Почти уверена, что подшучивает надо мной, но вдруг?

— Да нет, конечно. У тебя в инстаграме все написано: где, с кем, что ешь и пьешь.

— Вообще-то у меня аккаунт закрытый, и я никого нового не добавляла.

Он серьезнеет, завороженно смотрит мне в глаза и говорит:

— Вообще-то, Яна, открытый. По крайней мере, был неделю назад.

— Ай, точно, я же в розыгрыше участвовала.

Он смеется, откинув голову. Но беззлобно. В последнее время мне было не до разбора новых подписчиков, между прочим. Но на будущее галочку ставлю — следует меньше публиковать свою жизнь. Мы с Ромой теперь оба не публичные личности.

— Слушай, — говорю намного серьезнее: — я умею хранить секреты. Обещаю, что твои я никогда никому не расскажу.

— Я заметил, хранительница секретов, — он говорит со мной как с маленькой. Это обидно. С трудом сдерживаю себя, чтобы не отвернутся. Словами убеждать бесполезно, я докажу ему делом.

— Я никому ничего про тебя не скажу, — говорю спокойно, он кивает. — Даже маме объясню, что ты альпинист. Тренер. Вот увидишь.