Стылая Топь. Эспеджо (СИ)

Не обнаружив больше ничего подозрительного, я вошёл в комнату и увидел ребят, сидящих за большим столом, на котором исходила паром здоровенная миска с картошкой, стояли плошки с квашеной капустой и солёными огурцами. Была там и бутыль с мутноватой жидкостью, в которой без труда можно было опознать самогон. Все выглядели довольным, даже счастливыми и уж точно не испуганными.

— Костик, мы тебя заждались, — прощебетала Ди, разрумянившаяся не то от тепла, не то от уже выпитого самогона. — Ты где застрял?

— Извините, после дороги жутко хотелось пить, искал воду в коридоре, — зачем-то соврал я и уловил быстрый острый взгляд Киры. Но она тут же опустила ресницы, словно ничего и не было.

— Там целый бак здоровенный, — сказал Фишер, — мы все пили, но, думаю, тебе тоже осталось. Хорошая вода, вкусная, после дороги — самое то!

— Согласен, — кивнул я и, найдя свободное место, присел к столу, — вижу, вы уже освоились…

— Да, Матвей нас устроил, показал, где можно лечь спать, где удобства, — тут Диана хихикнула, — и обещал завтра отвести нас к «месту силы», про которое Антоха нам все уши прожужжал.

— Интересное место, — голос Матвея, так и не снявшего тёмных очков, был слегка насмешливым, но в целом доброжелательным, — завтра обязательно сходим. Сегодня не получится — путь неблизкий, а вы и без того устали. Городские, что с вас взять!

— А вот и не устали! — почему-то обиженно воскликнул Фишер в совершенно несвойственной ему манере. — Я вот, например, с удовольствием сходил бы сегодня, а на завтра ещё какое-нибудь дело найдём.

Я всматривался в лица друзей и понимал, что они и ведут себя странно, не так, как обычно, и выглядят иначе. Глаза у всех сверкали, на щеках горел лихорадочный румянец, голоса стали резкими, почти визгливыми. Прежней осталась только Кира, она смотрела на остальных с еле заметной усмешкой. Я сообразил, что не должен выделяться среди остальных, чтобы ни Кира, точнее то, что поселилось в ней, ни Матвей не догадались, что насчёт воды я соврал.

Поэтому я с энтузиазмом поддержал идею непременно отправиться к «месту силы» сегодня, даже если уже будет темнеть! Несколько раз ловил на себе внимательный взгляд Киры, словно она пыталась понять, насколько можно верить собственным глазам.

В итоге все сошлись во мнении, что наступившие сумерки — самое замечательное время для похода к таинственному камню.

— Ну, раз вы так решительно настроены, то можем, конечно, и сейчас пойти, — словно нехотя проговорил Матвей, но в его голосе мелькнуло что-то настораживающее, неискреннее. Впрочем, если бы я не вслушивался так внимательно, то наверняка не заметил бы.

Просто мне чрезвычайно не нравилось происходящее, но пока не было ни единой мысли по поводу того, что я должен делать. Опыт Ловчего подсказывал, что не надо опережать события. Действовать будет нужно тогда, когда кому-то из ребят будет грозить не призрачная опасность, а реальная. Предупредить их не получится, это я понимал совершенно чётко: они мне просто не поверят, а Матвей и Кира насторожатся.

Пока я размышлял, ребята выбрались из-за стола и, громко переговариваясь и отпуская шуточки, потянулись на выход, прихватив куртки. Я смотрел на них и чуть ли не впервые чувствовал угнетающее бессилие от того, что я знал об опасности, но не мог о ней предупредить. Это причиняло почти физическую боль, и где-то глубоко внутри я чувствовал, что Коста сочувствует мне. Я почти слышал — а может, действительно слышал — его шёпот: «Потерпи, ты привыкнешь. Тебе нужно учиться не принимать близко к сердцу смерть тех, кого нельзя спасти. Когда муэртос выходят на охоту, нельзя уберечь всех, и если ты поможешь хотя бы одному, — это будет успех. Твой успех. Наш…»

Я постарался сделать так, чтобы выйти последним: уже в сенях опустился на колено и, демонстративно ругаясь сквозь зубы, начал перешнуровывать ботинок. Матвей покосился на меня, но ничего не сказал и вышел на крыльцо. Оставшись один, я метнулся в угол и схватил примеченный ещё по пути в дом небольшой топорик. Наверное, его использовали для каких-то кухонных целей, так как выглядел он старым, но ржавчины на лезвии не было, да и наточен он был неплохо.

С некоторым удивлением я понял, что прекрасно знаю, как управляться с ним: пальцы уверенно обхватили топорище, и я, слегка подбросив топорик, легко поймал его. Какое-никакое, а оружие… Никогда не подумал бы, что я, Костик Храмцов, человек сугубо мирный, буду прятать за пояс топор. Мало этого — я ещё и буду готов пустить его в дело без сомнений и колебаний. Тоже мне, Раскольников на минималке…

Выйдя на крыльцо, я увидел, что все ждали только меня, а Диана разве что не подпрыгивала от нетерпения. И это тоже наводило на определённые размышления: Ди, та, которую я хорошо знал, никогда не потащилась бы к какому-то идиотскому «месту силы» на ночь глядя. С её-то скептицизмом!