Стылая

Казалось бы, все хорошо, умело преодолели очередную опасность, матросы улыбаются, шутят, вспоминают кто и как отбивался от морских псов... Только вот непонятно почему капитан по-прежнему хмурится. Впрочем, он всегда недовольный... А может, наш капитан опасается того, что морские псы могут вернуться? Ой, видеть вновь эту оскаленную рожу мне никак не хочется! Как вспомню эту милую собачку – от страха дыхание перехватывает! Понятно, что нет смысла расспрашивать хмурого капитана об этих страшилищах, или о том, что его сейчас так тревожит – под горячую руку еще пошлет меня куда подальше, а, значит, надо действовать по-другому.

Держа в руке небольшую глиняную баночку, подошла к капитану.

– У вас глубокие царапины на лице и шее. Надо смазать...

– Не надо!.. – отрезал капитан. – Заживет все, как на... Хм, неважно.

– Капитан, я бы не стала настаивать, но опасаюсь, что в ваши раны могла попасть грязь или еще какая-нибудь гадость. Не хватало еще, чтоб раны воспалились. Считайте, что я действую в своих интересах. Вам еще корабль вести до берега, и мне бы не хотелось, чтоб какая-нибудь ерунда могла помешать...

– Да делайте вы, что хотите!.. – махнул рукой капитан. – Только побыстрей.

– Вам придется немного потерпеть...

В этой баночке у меня было очень хорошая мазь, только вот при нанесении на ранки она обжигала, словно крапива, а если учесть, что у капитана хватало царапин, как мелких, так и довольно глубоких, то терпеть ему придется долго.

Аккуратно смазывая кровоточащие царапины на шее капитана, я негромко спросила:

– Простите, возможно, я не имею права задавать вам этот вопрос, но не могу отделаться от ощущения, будто вас что-то беспокоит. Это связано с морскими псами? Если честно, то я при виде их несколько струхнула... Они не вернутся?

– Не знаю... – буркнул капитан. Я уже хотела, было, задать ему еще один вопрос, но, похоже, и у капитана было желание высказаться. – Мне вообще кажется странным, что морские псы покинули палубу, причем едва ли не разом. Обычно они так не поступают, дерутся до последнего.

– А что может быть тому причиной?

– Обычно они так поступают, если чувствуют опасность.

– Какую?

– Не знаю, но мне все это совсем не нравится...

Больше капитан ничего говорить не стал – похоже, решил, что и без того сказал вполне достаточно. Ну, раз такое дело, то я вернулась к своим раненым, тем более что работы с ними мне еще хватало.

Быстро темнело, и тех, кто получил серьезные раны, увели в кубрик. На палубе оставался только капитан и несколько матросов. Пора было и мне уходить, тем более что подошел Павлен с просьбой: надо бы спуститься в кубрик, еще раз осмотреть тех, у кого раны были посерьезнее – все же можно считать настоящим везением то, что никто не погиб, хотя у некоторых были очень серьезные ранения от зубов и когтей морских псов. Я уже принялась, было, собирать оставшиеся лекарства в мешочек, и тут до моего слуха донесся то ли стон, то ли завывание, от которого по телу словно прошла ледяная волна. Оглядевшись по сторонам, я заметила белую колышущуюся фигуру, которая медленно двигалась по палубе... Как, опять?!

Артист, мать его... У этого актеришки что, голову совсем снесло? Или он считает, что после сегодняшнего дня можно и пошутить? Наверняка уверен, что после нападения псов можно устроить небольшое развлечение... Вот болван!

Совсем недавно он подходил ко мне, я обработала ему на груди несколько довольно-таки глубоких царапин, и, помнится, Артист только что не зашипел от жгучей боли, а заодно ругнулся – шрамы, мол, останутся, а для сцены это нежелательно... Так что же, он решил вновь устроить мне небольшое представление? Кажется, сегодняшняя шутка у него родилась экспромтом – вон, двое матросов тоже стоят, открыв рты и не двигаясь с места, и на лице у каждого растерянность, если не испуг. Нашел время развлекаться, олух, да еще и товарищей своих пугать! Как бы тебе позже зуботычин не надавали за такие забавы! Ну, что ему позже скажут моряки – это их дело, но надо и мне доходчиво объяснить этой творческой личности ту простую истину, что шутка, повторенная дважды, уже не смешна, а заодно господина артиста не помешает хорошенько проучить.

Взяв из мешочка с лекарствами убранную туда маленькую бутылочку, выдернула из нее пробку: сейчас, паршивец, я тебе эту дрянь за шиворот вылью, а чтоб остудить после этого – за борт отправлю! Вернее, от такой жгучей боли ты сам за борт прыгнешь, лишь бы смыть с себя ту чуть липкую жидкость, которая у тебя на спине будет только что не гореть жарким огнем! Это лекарство находилось у меня отдельно от других снадобий, и без острой необходимости его лучше не трогать. Еще оно очень дорогое, но ради того, чтоб кому-то вправить мозги, можно денег и не считать. А еще в этот момент я была зла до невозможности – Артист, видимо, находится в полной уверенности, что со мной такие шутки можно проделывать бесконечно? Что ж, господин актер, придется тебе наглядно показать всю глубину твоих заблуждений!