СУ-47 ДЛЯ МАТЕРИ ОДИНОЧКИ

“Пуля, купил сыну вместо монополии концерн, банк, корабль, самолет, он прилежно учится... – писал брат. – Скоро станет бизнесменом... Контрольный пакет фирмы Alu… купил, они действительно выпустили новый процессор, ты невероятный гений. Через день наши акции поднялись в цене в двадцать раз, мы заработали на этом около восьми миллиардов. Самолетики купил. По твоему указанию создал концерн, заключил договор на продажу частным лицам скоростных самолетов, что могут садиться на небольшую плоскость вертикально. Среди миллионеров бум, ибо им не нужно ехать на аэродромы, просто садятся на своих дачах, это в сотню раз быстрей вертолета, – я отчаянно хихикала, медленно читая и проговаривая про себя. – “Микрософт” не купил. Пуля, зачем тебе “Микрософт”? Я купил небольшую дешевую фирму программистов за триста миллионов, твоя программа обучения иностранным языкам через обычные книги с картинками над словами уже в пять раз окупила фирму. Прочитав сотню таких электронных книг, люди знают язык. Пулечка, есть ли у тебя деньги? Может тебе перевести миллиард? Я волнуюсь за тебя – ты хоть и гений, но такая неопытная!

Твой любимый брат Хрючик...”

Я утерла слезы от смеха – ох шутник, шутник! Нет, чтоб написать, что купил одну акцию, так он вот как написал, чтоб меня порадовать, посмешить! Но вот хоть сторублевочку мог бы выслать в письме, а то у меня сейчас нет денег, и хоть плачь. Но у него, наверное, тоже безденежье. Я тщательно осмотрела письмо, вытряхнула, вздохнула и снова улыбнулась.

- Братец всегда готов меня рассмешить, сказать хорошие слова! – объясняюще примирительно сказала им я, вытирая слезы. – Он такой умный!

Но никто почему-то не смеялся. Наверное, его шутки слишком глупы для умных людей. Они хмуро сидели вокруг меня, настороженно смотря, словно ожидая моего решения.

Все так и сидели рядком.

- Когда свадьба!? – хором спросили они.

Я чувствовала себя совсем больной. А они еще и издеваются! Мне хотелось раскричаться, заплакать, что я видеть не хочу ни их, ни свадьбу, ни ту непонятную курву, которая бросила Принцессу и опять выходит замуж. Откуда я знаю, когда!?!!!

Они ждали ответа! А я его не знала! Сейчас они опять решат, что я дура, простейшего не помню. Слезы чуть не потекли у меня из глаз.

- Завтра, – заскрипев зубами от ярости, наугад отчаянно ткнула я, сжав крепче зубы, лишь бы не разрыдаться. И сказать что-то, чтоб меня не посчитали дурой. Ну откуда я знаю когда? Чем быстрей садисты побрачуются и удерут в свою Америку, тем меньше муки.

Не пойду на эту свадьбу!

Но садисты, издеваясь, почему-то радостно стали спрашивать меня, какой я хочу видеть свадьбу. Отвечая на их совершенно глупые вопросы насчет того, какой она должна быть, и давая самые фантастические ответы, я так устала психически, так вымоталась от этого дурацкого допроса, что незаметно уснула на руке у Любы.

Очнулась я от долгого звонка в дверь. Принцесса спала рядом. Спать хотелось ужасно, но я все же прислушалась, сонно приподняв тяжелую голову.

- Ты? – услышала я полувскрик-полустон Любы, и безумно радостный, и горестный одновременно. Столько было в нем муки!

- Я, Люба, – виновато ответил голос, в котором я с трудом узнала почему-то голос белобрысого. Что он тут делает?

- Заходи домой, – странно дрогнул голос Любы.

- Люба, у меня ужасно горькие и чуть радостные известия одновременно... – как-то странно взглотнул белобрысый. – Я не знаю, выдержишь ли ты их... Не знаю... Они горькие, и ужасные... – он говорил медленно, горько и тяжело.

- Что... ? – подбитой чайкой с мукой выдохнула вопрос Люба, потянувшись к нему.

- Я не могу об этом сказать...

- Ну говори!!! – с безумной болью вскрикнула она.

- Люба, наши дети... Это будет тебе больно... Это ужасно горько пережить снова.

- Говори! – со слезами выкрикнула Люба.

- Они не погибли тогда при пожаре... наши дети выжили... – выдохнул белобрысый.

- Они...?!? – Раздались безумные, чудовищные истерические рыдания Любы, в которых звучала такая безумная боль, мука, страх, терзание, старое открытое горе. Она безумно рыдала у него на груди. Она ничего не могла говорить. Мне казалось, что человек не выдержит те бегущие по ее плачу волны муки.

Я нахмурилась – безумная боль Любы, ее мука, заставила меня подняться и пойти защищать Любу. Сейчас я всыплю гаду, который так надругается над ней.

Босой и сонной, я дошлепала до двери. И увидела белобрысого, на груди которого истерически рыдала Люба. Я видела, что он причинял ей адскую муку.

- Немедленно перестаньте мучить Любу и немедленно уходите, – сонным напряженным голосом приказала я белобрысому, стараясь проснуться и защитить Любу от этого непонятного зла. Мой голос напряженно дрогнул. – Какое право вы имеете так ее истязать!?

- Да, – с трудом пробормотала Принцесса, сонно державшаяся за меня.

Люба немного застыла, словно пытаясь меня немного успокоить.

Но белобрысый почему-то не ушел, а, наоборот, вызверился на нас обеих с Принцессой.