СУ-47 ДЛЯ МАТЕРИ ОДИНОЧКИ

- Там же в книге есть описание, как испытываемая пишет книги, – сказал он. – Совсем, как Пуля работает. Мысль словно соскакивает с кончиков ее пальцев и остается на бумаге. Это именно мысль, а не бессознательное печатание, ибо она осознает все в момент печатания. На нее накатывает, а на листе остается ситуация – за тридцать часов пишутся книги, позже становящиеся бестселлером... “Так я сидела, тупо глядя на клавиатуру, и, вдруг, к моему изумлению, на берег накатила волна и оставила на нем мысль. Совершенно потрясенная, я стала печатать и обнаружила, что сочиняю с той же скоростью, что печатаю, а печатаю я со скоростью шестьдесят слов в минуту... Слова приходили... словно соскакивая на бумагу с кончиков пальцев. Мне не требовалось остановок для обдумывания, иссохшему берегу это было не под силу...” – белобрысый отвлекся. – Наша Пуля тоже живет, как эта знаменитая писательница – мгновенные действия, мгновенный охват ситуации, неотделенный уже от решения... Только Пуля – поэт и гений жизни, когда берет в руки пулемет...

Они все смотрели на меня.

- Кстати, у тебя мой телефон, мой блокнот и листочки... – не слушая его, меланхолично сказала я. – Люба по глупости отправила их по эстафете, не мог бы ты достать оттуда?

- Ничего ты не получишь, пока мы в Генштабе с этим всем не разберемся и не получим доступ! – раздраженно буркнул отец.

- Ну и как, получается? – лукаво спросила я, крутанувшись.

Белобрысый вдруг взглянул на меня и разозлился, помрачнел, замкнулся, замолчал. Он все понял!

Все с интересом смотрели на меня.

- Но только ты должна знать, – мрачно обратился белобрысый к Любе, – что все это было с ней в детстве. Но есть данные, что постепенно она умнеет. И книжечки у нее на полках – сплошная математика, личные авторские экземпляры академиков, а детские наивные книги она просто любит читать, потому что еще не совсем повзрослела, да и воспитана была так, привыкла.

Все посмотрели на меня.

Я стояла у окна против всех и смотрела, словно не понимала, что это обо мне говорят.

Они все пристально глядели на меня.

Я глуповато смотрела на них.

- Хватит притворяться! – хором сказали все.

Я выпрямилась и распрямилась, медленно, засунув руки в карманы, лукаво искоса смотря на них. Я насмешливо улыбалась.

Открыто.

Они все неотрывно и потрясенно смотрели на меня настоящую.

Я вспомнила свой сон у Любы, когда я словно украла у нее телефон и с кем-то говорила, кому-то приказывала, что-то решила. События той недельной давности словно снова встали передо мной:

...Люба вышла, поправив одеяло. Мне же снился странный сон. В полусне, преодолевая страшную усталость, я подняла похищенную у Любы трубку мобильного, как только дверь захлопнулась. Также механически я набрала известный мне номер. Он был легко зашифрован в первой строке листочка.

- Мы ждали Вас, мисс, – раздался холодный голос по-английски.

Так же холодно я продиктовала первый узнанный код. Он также продиктовал код, и, в ответ на мой, вынужден был переключить меня на другого человека.

- Я приветствую Вас...

- Вводите коды... – холодно сказала я.

Только в ответ я устало говорила свой код.

Он уже стал радоваться.

- Префикс... – вдруг сказала я по-английски. Глупое слово.

- Что?!?

Я даже здесь уловила, как побледнел и напрягся он там. У него, наверное, мигом вспотели руки. Этого не было предусмотрено в программе.

- Вводите по буквам... – жестко скомандовала я, диктуя слово. А потом продиктовала длинный непредусмотренный известный только мне код. Получив правильный ответ, который он не мог знать, я сказала:

- А теперь вводите прежние коды...

Он явно нервничал. Отчаянно нервничал. Что-то бормотал. Что-то шло не так, как он хотел.

Я диктовала ему коды, он давал правильные ответы. Стрелки уже переведены. Осталось последние три цифры... Я ужасно устала и прикрыла глаза.

- Ну же, говорите! – почти прокричал он по-английски.

Мне хотелось спать.

- Говорите!!! – заорал он.

Ну, раз он так хочет, может сказать ему что-то?

- Мне... – я очень четко сказала число, сколько мне лет и месяцев, и усмехнулась, добавив, – и я уже Королева.

Лишь я договорила, связь прервалась. Так я и знала – как-то равнодушно подумала я. Они подслушивали... Если б надо, они б купили бы всю телефонную компанию той страны. Перезвонят ли они, сказав, что обрыв линии, или продолжают отдавать рекомендации моим голосом, все равно... Я уже никак не успею вмешаться...

Никто уже не сможет вмешаться...

Я просто лежала на постели. Этого ли ты хотел Иван? Разве я изменилась, что я это сделала? Ничего не произошло, я как была, так и осталась. Я более счастлива приносить другим счастье, чем править, я больше люблю давать радость и подарки, чем получать. Я более счастлива, лежа дома на своей кровати у мамы, чем когда в моем подчинении миллионы людей. Где-то среди ночи, казалось мне, раздавались звонки, бегали человечки, созывались совещания высших директоров, получали инфаркты...

Я посмотрела на отключенную трубку и хмыкнула в нее. В ней раздался какой-то звук: