СУ-47 ДЛЯ МАТЕРИ ОДИНОЧКИ

Я заблокировала его на мгновение задом “жигуленка” на трассе на самой развилке. Находясь сама как раз спереди на выходе из петли, перекрыв его собственной машиной поперечную трассу. Он погиб так и не поняв этого. Мой “жигуленок”, подталкиваемый им, наоборот, оказался за пределами выхода петли, но он, к сожалению, остался аккурат на ней! Ему некуда было деваться, ибо малая “кнопка” тормозила его спереди.

И Хайген Таран, вышедший из пике, и больше думающий, как удержать свой танк на крутом повороте, на этой чудовищной скорости в триста двадцать километров врезал ему в бок.

Страшный скрежет пронзил окрестности. Машины закрутились и взорвались на трассе. Меня же только бросило боковым импульсом вперед, но это лишь помогло войти мне в петлю.

Я вернулась в нормальное состояние и снова стала собой. И тут на меня обрушился шум.

Трибуны ревели, стоя как лошади!

Но я уже ни на что не реагировала. Относительно медленно я выехала из петли, осторожно объехав справа остатки машин, что были прямо на пересечении трасс.

И тут все так глупому получилось – прямо в бок мне шли на безумной скорости другие машины. Они как раз догнали нас. И только входили на петлю.

А, поскольку я объезжала два сцепившихся гоночных тяжеловеса справа, то есть с их стороны, то моя машина заслонила этот металлолом от них. Они даже не снижали скорости, несясь мне в бок.

Я так поняла, что они просто не разобрались, не видя из-за моего “жигуленка”, что там произошло за ним. То есть или не увидели стоящие разбитые машины, или подумали, что это обогнавшие, а я просто пытаюсь пройти в разрыве между ними и уже прошедшими петлю машинами. И потому даже на мгновение не снизили скорость, идя мне в бок. Я видела, как злорадно усмехаются водители, намеренно ускоряя машины, чтобы по возможности врезаться в меня.

Я взвыла и еле выскочила с поперечной трассы. “Открыв” им “дорогу”. Раз они так хотели.

Сзади раздались четыре странных лязга, а потом донесся грохот взрыва. В долю мгновения развилка превратилась в пылающий костер, ибо к тем двоим добавился еще минимум квартет. Машины налетали и взрывались, ибо там была плохая видимость.

Трибуны рыдали стоя и воя.

Я со страхом слушала, вжавшись в руль, что там творилось. Я же не хотела, – жалобно стонала я. Я только медленно ехала, зачем они пытались меня давить!

- Нет, вы посмотрите, какой это ублюдок! – в сердцах голосил голос в микрофон. – Какой гениальный ублюдок!!!! Если так пойдет дальше, то за приз экстремальных гонок в миллион долларов и гоночную машину Феррари некому будет бороться!

Я пыталась оторваться на своей машине от преследователей как можно дальше. Но что-то с этой машиной стало.

А сзади...

Мне стало холодно.

Оттуда сквозь пламя вырвалось две идущих колесо к колесу машины, а за ними – еще одна. Вид у них был – как у одичавших тигров, глаза водителей – сжаты в щелочки, лица – у смотрящих в прицел бывают краше. Суровые фигуры, сжавшиеся, как смерть и напряженно наклонившиеся над рулем.

Почему-то мне сразу подумалось, что это смерть. И я давила на газ.

Но, что-то нарушено было в идиотской машине.

- Да... – сказал голос в микрофон. – Бывает и так...

Как я не жала на газ, машина ревела, но упорно шла не больше ста пятидесяти. Я ничего не могла поделать. Она скрипела, билась, но быстрей не шла.

Трибуны разочаровано стонали.

- Что-то произошло с мотором... – разочарованно сказал голос. – Ему здорово досталось... Видимо, повредили что-то в двигательной системе... Обидно умереть, не дойдя до цели...

Я дернулась.

А потом поглядела вперед, ибо назад глядеть было неприятно.

И похолодела совсем – впереди шли одни восьмерки трассы. То есть трасса постоянно пересекалась сама с собой.

С одной стороны на трассу даже выходил такой же самый трамплин, как и первый. Меня пробрала дрожь, ибо я вспомнила. И еще потому, что этот трамплин тоже был разобран, чтобы пропустить мимо себя трассу автодрома.

Почему-то как перед смертью вспомнилось самое плохое из детства.

На выпускной экзамен в школе пришел представитель районо господин Зайчик.

Он был злой, злобный, он валил всех. Даже олимпиадник Василий Шумин не смог ответить на его вопрос и получил неудовлетворительную оценку.

Я просто боялась. Обычно билеты я учила наизусть дословно, как стихи, полагаясь на свою хорошую и развитую таким упражнением память. Как и решения задач. Учителя знали это и не свирепствовали, ласково улыбаясь, ибо сами даже помогали мне изо всех сил. Я так старалась.

Но они никогда не задавали посторонних вопросов, если не хотели получить такой же чудесный ответ.

Господин Зайчик этого не знал. Его задачей было завалить школьников.

Настала моя очередь. Как ни странно, я ответила.

Дал еще один вопрос, но опять попал на вопрос билета.

Я снова ответила дословно.

- Я знаю все! – бодро сказала я.

- Все? – как-то нехорошо усмехнулся господин Зайчик. – И откуда я родом?

Я недоуменно посмотрела на него.

А потом поняла, на какую мысль он меня наталкивал, ведь учителя мне всегда подсказывали, жалея:

- Кролики живут в Австралии... – радостно начала я, расплываясь в счастливой улыбке, потому что помнила это.