СУ-47 ДЛЯ МАТЕРИ ОДИНОЧКИ

Но вот только вместо воспоминаний почему-то вспомнился старый кошмар, мучивший меня в детстве. И никакой правды. В этом кошмаре я, маленькая, сижу у бильярдного стола с Иваном, и смеюсь, смеюсь, смеюсь... Я не вижу, как вошли люди, но я вижу только, как его лицо разлетается и он падает, и я кричу, кричу над кровавой маской... И плачу... А потом мой бок ожигает адская боль. По нему растекается кровь... Добей звереныша... – слышу я голос. – Можешь руками... И ко мне со смехом приближается ужасный человек с автоматом... Безумия отчаяния захлестывает меня... И я, крошечная, скорей даже не знаю как, бью его кием в руках точно в яблочко на горле, будто это бильярдный шар. Схватившись за горло, он, ничего не понимая, с хрипом и удивлением в глазах падает к моим ногам... Никто так и ничего не понял, когда я просто прыжком, застонав, упала на автомат. И только когда автомат задергался в моих руках, с совершенно с беспощадным и непримиримым жестоким выражением на моем маленьком искаженном слезами лице, они опомнились, но было уже поздно... Слезы лились из моих глаз, и я, маленькая, истерически хохотала и по детски выла, умирала от боли в боку, но, сжав зубы, все стреляла, стреляла... Они вбегали, не понимали, умирали... Даже когда выли сирены, я все стреляла... А потом мир словно раскололся надвое, и все исчезло...

И только странные обрывки разговора над кроваткой... Слышу я голос...

- Вы понимаете, что она никогда не должна об этом узнать, этого не выдержит ни одна психика... Скажите, что он уехал...

- Мы сделаем все, – тихо говорит мама, – это только сон, мы убедим, что это только кошмар...

- Но неужели вы не могли увидеть, что этот ублюдок, мир его праху, давал ей вместо игрушек настоящее оружие...

- Разве то не были муляжи?

- И из дул порохом пахнет... – ухмыльнулся голос. – И вообще, умей она хоть говорить, мы бы сейчас же предложили ей работать у нас – она ведь вела бой с двумя ранами, плакала, сцепила зубы до крови, но не сдалась! А ведь все те, кого она завалила, имели с собой оружие... Отодрать от автомата мы ее не могли, даже без сознания... Она полностью завалила сходняк воров, низкий ей поклон!

Глава 26.

Кошмар пронесся в голове лишь на мгновение. Ибо в жизни моей был теперь настоящий кошмар. Дуло танка уже глядело точно на меня.

А я все стреляла, стреляла в эту черную пропасть дула, словно видела кошмарный сон. Я смеялась и плакала.

А потом танк выстрелил. Я увидела еще огонь в жерле. И сделала попытку еще перекатиться, когда все взорвалось.

Я на том свете?! – подумала я. Но почему тогда, перекатываясь с пулеметом в руках, я увидела, что взорвалось не мое место, а сам танк словно подпрыгнул?! И пламя рвануло во все стороны, башня слетела, дуло куда-то исчезло, а люди, видимые в окуляр, что-то в ужасе кричат. Ибо мне были видны их широко раскрытые рты.

И тут я поняла, что случилось! Я и рыдала, и смеялась. Я же стреляла в дуло бронебойными, и, очевидно, один все же прошил загнанный в патронник снаряд. Взорвавшись, тот, очевидно, достал другие снаряды, бывшие рядом или не рядом в устройстве автоматической подачи. Но они сдетонировали. И взорвался весь боезапас, разнеся машину изнутри к черту.

И тут я увидела быстро выехавший второй танк. Слезы навернулись у меня на глаза. Я кинулась к своей машине и схватила из багажника канистру с бензином.

И помчалась, прячась за взорванным танком, навстречу второму танку. Хоть проживу жизнь достойно! Я понимала, что второго раза такая удача просто повториться не может.

Но я смеялась сквозь слезы.

В танке не заметили меня. Я пряталась с канистрой на броне за танком.

И когда второй танк прошел рядом со мной, направляясь к месту, где я стреляла, я просто мгновенно и невидимо перескочила на его броню, и стала поливать его мотор на броне бензином из канистры. Кто-то взрывает бутылками, кто-то поливает танки...

Вылив в мотор весь бензин, я мигом слетела с брони. И, подняв большую грудку песка, изловчилась и шарахнула ей внутрь дула, пользуясь своей близостью к танку, которую никто не подозревал.

Заподозрив что-то, танк стал разворачивать башню и дернулся назад.

Не долго думая я шарахнула очередью по облитой броне. Зажигательных оказалось достаточно, чтоб танк мгновенно превратился в пылающий факел.

Поняв, что что-то происходит, они выстрелили из пушки наугад.

Не надо было это делать – пушку просто искорежило... Каждый пионер знал, что песок в дуле танка – смертельно для пушки.

Внутри танка, мне показалось, тоже был взрыв, только малый. Поскольку люк открылся, и из танка выпрыгнули трое ничего не видящих, плачущих от дыма и явно оглушенных танкистов.

Я холодно прострочила их тремя короткими очередями.

А потом мгновенно вскочила на броню уезжающего самостоятельно назад второго танка с той стороны, где почти не было огня, и расстреляла все, что было внутри.

Я соскочила. Танк, без живых людей, с развернутой назад пушкой, уезжал навстречу машинам параллельно им.