СУ-47 ДЛЯ МАТЕРИ ОДИНОЧКИ

- Я чемпион в бросании шаров в лунки... – сказал корреспондент. Конечно, он сказал не так, но в той игре, где он выигрывал, надо было бросать.

Они все заговорили одновременно. И я сразу начала инструктаж, как и хотела.

- Я сейчас пройду между танками на триста километрах в час... – жестко сказала я. – Мы будем извиваться между ними, как на трассе, пройдя между каждым... Мы должны бросить по гранате под гусеницы, или куда там, каждого танка... – по слогам выдавила я инструкцию между поворотами.

Саня и генерал тут же начали говорить, куда бросать гранаты в танке, но я не слушала.

Все происходило очень быстро.

- Приготовится! – страшным тихим голосом сказала я. Я, приподнявшись, словно сфотографировала расположение танков и машин.

Они быстро разбирали гранаты.

Машина должна была войти между танками через мгновение.

- Оля, запомни, если чека выдернута, то граната взрывается, – ухмыльнулась я. – А то ты еще можешь ее оставить, если она вдруг выпадет на пол, махнув на нее рукой – мол, потом, подберешь! Окна!

И начался ад.

Глава 28.

Ровно через двадцать секунд после старта от самолета мы достигли лавины.

Визжали и скрипели тормоза, стучали пулеметы над головой, чудовищная реакция позволяла делать мне непрерывные мгновенные повороты и я проходила по этому лабиринту едущих танков, отчаянно изворачиваясь в другой пролет, когда видела направленный пулемет или пушку. Эти танки все-таки неповоротливы с их башнями, пулеметы на БТРах расположены слишком высоко над нами, да и стрелять по своим, когда мы начали метаться внутри идущей шахматным порядком колоны бронетехники, никто не решался. В свои прицелы они просто не успевали увидеть нас.

Танки подпрыгивали, взрывались, начинали крутиться на порванных гусеницах.

Мои люди выли, но уперто непрерывно бросали гранаты. Сзади нас все взрывалось, все затянул черный дым. Все четверо, сжав зубы, непрерывно выкидывали в окна смертоносные подарки танкам.

Танки стали стрелять, куда попало. Попадали по своим.

Мне же нужно было стать над собой, как никогда. Сознание стало, словно зеркало – оно ловило любые изменения, любые намеки, и я просто чудом проходила между танками и БТРами так, чтобы они не скосили меня, на мгновение появляясь и тут же исчезая. Очереди рассекали пространство, но мне пока чудом в этом шахматном домике удалось уйти.

Середина атакующих вообще не понимала, что происходит. Ведь радиосвязи у них не было! Они глушили все, а это значит, и себя. И это сыграло нам на руку. Да и вряд ли они знали, что можно проехать на скорости в триста километров, не снизив ее, сквозь шахматный порядок. Они просто часто не могли заметить машину.

Когда я, рыча, вылетела прочь, наконец, пройдя колонну, сзади над ней стелился черный-черный дым.

Те, кто понял, что произошло, пытались попасть по мне, когда я была в колонне, но устроили лишь перестрелку между своими. Связи же тут не было.

Джип вылетел на пространство, где уже не было бронетехники, ибо они шли кулаком. Его точно выстрелило из скопления танков как из катапульты.

Сзади танки стреляли по своим, между собой.

Мы проехали их!!!!

Прошло сорок пять секунд.

Сзади остались ямы, огонь и дым.

- Как там гранаты? – спросила я, снижая скорость. – Хоть чуть попали?

- Да вы что? – оскорбился генерал. – Мы под каждый танк положили... Такие гранаты разносят не только гусеницы, но и танки...

- Шеф, две штуки всего осталось... – хладнокровно буркнула Саня. – Мы с генералом договорились и работали по очереди, то же и Оля с корреспондентом с той стороны. Поэтому чуть успевали положить под каждый...

Я же напряженно вглядывалась сквозь дым. Что там, взлетел ли? Мы отъехали не прямо за колонну, а под углом, потому отсюда можно было увидеть наш штурмовик.

- Остановили или нет? – тихо спросила я, отгоняя машину еще левее, чтоб увидеть.

И тут мы выехали, наконец, за дымовую завесу, и, наконец, увидели самолет.

- Приподнимается!! – радостно крикнула Оля. На самом деле в то мгновение, когда мы покинули крыло, прошла ничтожная минута.

Мой штурмовик действительно медленно поднимался с места и завис над землей, прежде чем выстрелить, как это бывает при вертикальном взлете.

И тут случилось самое страшное. Я глянула назад и побледнела. Два истребителя заходили на круг, ложась на траекторию атаки.

- Они без опознавательных знаков... – прошептала я.

И все побледнели до синевы. Я уже видела сегодня, как в считанное мгновение они превратили площадь в яму.

- Они с закрашенными опознавательными знаками, а не без опознавательных знаков, это предатели! – с ненавистью сказал молодой генерал. – Они сейчас пройдут над нами и с ходу собьют штурмовик, пока он не набрал высоту и скорость... А потом размажут нас совершенно безнаказанно. Вы были правы, они долетели... Их невозможно сбить нашими средствами, они реактивные и бронированные, и летят со страшной скоростью, это смерть...

Он так и не заметил, что я его давно не слушала. Плача, я прыгнула еще как только увидела Миги, и, вопреки всему, отчаянно пристроила ручной пулемет со смесью бронебойных и зажигательных в обойме на машину. И стала целиться.