Суассонская девка (СИ)

Гоблин с веткой прошел ворота и поднялся на крыльцо. Крат с вырывающим видом встал возле него, забросив секиру на плечо.

- Я граф Годиох. Здесь убили моего брата Хипельхара. Вот три тысячи солидов. Отдайте нам его тело. - Годиох положил на стол тяжелый мешочек.

- Крат, если этот урод хоть немного повысит голос, снеси ему голову. Если он не так шевельнет пальцем, снеси ему голову. Если тебе не понравится его взгляд, снеси ему голову.

Годиох сжал зубы и тяжело задышал. Я развязал мешочек, и, взяв одну монету, покрутил ее в пальцах.

- Это деньги с портретом римского императора. Как они к тебе попали? Может быть, римляне заплатили тебе за зерно, которое ты посеял, сжал и продал им? Или за корову, которую ты, долго за ней ухаживая, вырастил из теленка? Или ты построил для римлян дорогу, чтобы им было удобно ездить, или дом, в котором им хорошо живется, и они щедрой платой вознаградили тебя за труд? А может, ты украл у них эти деньги, и хочешь заплатить мне ворованным? Говори!

Годиох молчал, все также тяжело дыша, и мрачно глядя на меня. Потом медленно проговорил:

- Неважно, где это золото было раньше. Важно, где оно сейчас.

- Ват как! Ну, так теперь это золото мое, и мне не интересно, где оно было раньше.

Я бросил монету в мешочек, затянул завязку и передал деньги Порцию.

- Мы прикопаем твоего брата в канаве, как собаку, только чтобы не вонял. Никто не будет знать, где он гниет, и через неделю все о нем забудут. А если ты через минуту будешь еще здесь, ляжешь с ним рядом. Кстати, и лошадей, и телегу оставьте здесь. И оружие тоже. Иначе не сумеете отойти и на десяток шагов, как откинете копыта. Убирайся!

Годиох сделал шаг назад, едва не свалившись с лестницы, и отбросив ветку, вернулся к остальным гоблинам. Коротко посовещавшись, всадники слезли с лошадей, возница выбрался из телеги, и, оставив оружие, все пошли назад. Их покорность сильно меня позабавила, а Луций и все остальные восприняли действия гоблинов как должные.

- Почему ты так не любишь варваров? - Неожиданно спросил меня Луций.

Я удивился самой постановке вопроса.

- А за что я должен их любить? И разве я сказал что-то не так? Ведь это же просто толпа разбойников, не способных создать хоть что-то полезное и нужное.

- Да, все что ты сказал, правильно. Вернее, было правильным пятьдесят лет назад. Но с тех пор мир сильно изменился.

Луций решил продолжить мое политическое образование, и я был рад послушать его лекцию, если он не слишком ее затянет.