Sub specie aeternitatis

Монизм стремится объяснить все, весь мир у одного начала, одного принципа, все самые разнообразные качества он выводит из какого-нибудь одного изначального качества, он не может успокоиться ни на каком множестве, он последовательно идет к единому и стирает по дороге все индивидуальное, все многообразие опыта. Монистическое стремление к единству в познании есть глубочайшая, неискоренимая потребность человеческого разума, все величайшие философы были в известном смысле монистами. Но каким образом возможно социологическое удовлетворение этой монистической потребности? Социология, подобно всякой науке, начинается с выделения социологических явлений, явлений общественности, из всей природы, из всего

многообразия эмпирического мира. «Социальное» признается особым качеством, эмпирически неразложимым, и в этих пределах оказывается возможным найти необходимые соотношения. Выделив общественность, «социальное», из всей совокупности мирового целого, социология начинает внутреннее расчленение, методологическую изоляцию различных рядов в общественном процессе, как, напр., экономического, правового и т. д., и таким путем устанавливает абстрактные соотношения, которые, если не сейчас, то хотя со временем получат тот общеобязательный характер, который позволит их назвать социологическими законами.

Если социология начнет искать единого, изначального и конечного в общественном процессе, то только по непоследовательности и половинчатости она может остановиться внутри явлений общественности и успокоиться на признании таким единым изначальным и конечным чего-то «социального» же. Последовательный монизм требует перехода через грань, отделяющую общество от остальной природы, он ведет социолога к мировой совокупности и погружает ученого, задавшегося целью построить науку об обществе, в волны бесконечности. Тут начинается целый ряд в высшей степени увлекательных и важных философских проблем, но социология, с ее более скромными и специальными научными задачами, забывается совершенно. Как применить материалистический монизм, который есть хоть и плохая, но во всяком случае чисто метафизическая теория, к социологии, к социальному процессу? Так как материалистический монизм учит, что единое, изначальное и конечное есть материя и из нее исходит все многообразие мира, то последовательное проведение этой точки зрения в применении к социальному процессу должно разорвать грань, отделяющую общество от природы и должно открыть во всем многообразии общества ту же единую материю, которая открывается в многообразии природы. Н. Бельтов совершенно последовательно и говорит, что в невозможности чисто механического объяснения истории заключается слабость диалектического материализма и ссылается на несовершенство других наук в этом отношении. Но сила исторического материализма целиком покоится на этой его слабости, сила его в том, что, гоняясь за решением чисто метафизической проблемы посредством материалистического монизма, он все-таки по дороге высказывает ценные социологические и исторические мысли. Все, что есть верного и жизненного в историческом материализме, прямо противоречит монистической тенденции утопить все социальные краски в бескрасочном море единой мировой материи.

Но может быть еще непоследовательное применение материалистического монизма к социальному процессу, таковы все попытки найти единую, изначальную социальную материю внутри социального процесса. Такой социальной материей признается экономика, производительные силы. Именно в этой форме проявляется монизм у большей части экономических материалистов. Но перенесение монизма в специальную науку, в частную сферу эмпирических явлений — это очевидный гносеологический абсурд, это ни то, ни се, ни наука, ни философия. Наука не доходит до единого и изначального в той группе явлений, с которой она имеет дело, она не задается конечными вопросами и не дает того понимания и объяснения, которое может дать только философия, философия же идет гораздо дальше и ищет единого и изначального не в такой частной области, как общественность, а в сущности мира, раскрывающейся во всей действительности вообще и в социальном процессе в частности.