Субару-3. Коронавирус (СИ)

   Как встречали этот год, вспомните-ка? Ну,и чего теперь ждёте от него? Она так вообще не встречала. Прошёл, как обычный день. Вот и получи, фашист, гранату. Максим говoрил: «Не хотелось праздновать, тоска и чувство, что ничего хорошего больше не будет.» Тот-кто-рядом был на смене – тоже не отмечал. Многие были мрачными,и не желали веселиться. Неспроста. Только не люди в том виноваты – чувствовали, выходит. Массовая интуиция – многие чувствовали, oсобенно те, кого коснется, судя по всему.

    её сны? Всю зиму периодически, с вариациями: Максима нет в полу-подвальчике стоматологии (с одного торца это был первый этаж, с другого – подвальный, утопленный под землю, - улица шла под уклон), а помещение пытаются отобрать новые предприниматели, - она рявкает на них, борется, плачет; а ему словно уже всё равно, он вялый и равнодушный, утративший стимул ить. Она всё это видела в снах. Но не могла вообразить, что произойдет это по причине какого-то вируса. Во-первых, вирус тогда был лишь в Китае. Мало ли, что там в Китае… Даже когда пошло распространение, oна всё еще не думала, не связывала новую страшилку с реальным воздействием на собственную жизнь. Сны начались раньше, чем она вообще услышала о вирусе.

   Она записалась в стоматологию возле дома. Что делать-то? Знали бы они тогда, насколько всё затянется; думала бы она о здоровье, а не о разлуке – сказала бы ему, что, мол, ничего уже не болит,и давай быстро сегодня же пломбировать. Но, что теперь, – если бы да кабы… Что-то скажут ей в «Дентале», ведь другие считали этот зуб нелечибельным. И что она будет им говорить? Его не выдаст, соврет что-нибудь. Почему нельзя называть его – не задумывалась, но знала, что не стоит. Не смогла бы назвать, - разревелась бы, и выдала себя. Вот почему. Завтра ей туда. Последний рывок. Набрала его номер. Разумеется, не ответил. Через пару минут раздался звонок, чужой. На новом телефоне почти нет мелодий, какие-то чудовищные звуки; заставка Нокиа, да простая трель – самые терпимые. Теперь для него нет личной мелодии. Трели на родных, Нокиа – на других. Зато есть важное преимущество – к новому аппарату подходят наушники.

   Бросилась к телефону. «Стоматология Денталь» – высветилось на экране. «У вас номерок на завтра, напоминаем…»

   Вот тебе и ответ. И утрись. Лиля даже расхохоталась нервно. Мир подал знак, но как цинично! Вышла с сигаретой на крыльцо, солнышко грело нежно. (Каким бы ни было лето, оно всё равно лучше. Можно жить, когда всё зеленое,и солнце светит. Когда нет белого савана…)

   «Всё!» – мысленно кpикнула она, незнамо, к ому обращаясь. - «Это было последней каплей, я больше не стану верить ни во что, ни в кого!»

   Вернувшись домой, решила позвонить Неле – теперь они общались почти ежедневно. Но на экране висел пропущенный звонок, обозначенный любимой фамилией. Некоторое время она любовалась экраном, удерживая себя от дикого желания расцеловать телефо. Затем набрала номер.

   Проговорили почти час, ни о чём, собственно. О ценах в «Дентале», о том, какие бывают коронки, и что они собой представляют. Перешли на пластиковые окна. Она согласна хоть о чём – с ним, если он говорит об этом. К тому же он о любых вещах говорит так, что она может слушaть и воспринимать – на её языке. Если конкретика и быт, – то мало и односложно: совет в пару слов. Он не сыплет умными терминами, названиями фирм, и ценами (от подобного она впадает в отчаяние, понимая, что ей никогда не вписаться в этот мир). Зато много – об ощущениях: душно, жарко, холодно, удобно – неудобно. При таком общении она не чувствует себя идиоткой.

   Не стали ей ничего лечить пока что, увидев на рентгеновском снимке «слишком много материала, выведенного за верхушки». Непонятно, мoл, не видно, в каком состоянии корни. «И как можно было столько лекарства туда ввести, это неправильно,так нельзя!» Она молчала, не рассказывая о том, что изначально зуб считался подлежащим удалению,и лишь благодаря этому количеству лекарства; видимо, переведен в ранг тех, которые можно восстановить. Хотя бы попытаться, гарантии-то никогда не бывает, оно понятно. «А ещё у вас лежачие восьмерки… в общем, идите на компьютерную томографию, затем придёте,и будем разбираться».

   О томографии Лиля вспомнила через две недели. Заболела дочка, странно и тревожно заболела. И муж,и участковая терапевт уверяли, что обычная пищевая токсикоинфекция, да гастрит. «Ферменты, фамотидин, уголь. ты, главное, – не нервничай!»

   – Да ей же плохо, она никогда не была такой вялой! И совсем не ест! Я же вижу, что она жёлтая! Склеры жёлтые, ну посмотри!

   – Тебе кажется. Спать надо ложиться рано,тогда не будет всё жёлтым казаться!

   – Моча тёмная!

   – Возможно, концентрированная, она же не ест, пьёт мало. Ну, ладно, возьмите у терапевта направление на анализ.

   На приёме, где они час просидели в очереди, выяснилось, что всё хорошо, и не надо паникoвать, анализы в норме:

   – Светлo-желтая, удельный вес в норме, всё хорoшо.