Субару-3. Коронавирус

   Зашумел чайником. Лиля нехотя сползла с кресла, прошла пока в туалет. Затем заварила себе чай, принесла к дивану чашку,и свои же, принесенные в прошлый раз печенюшки, которых не убавилось нисколько. Почему он никогда не ест,то, что она приносит порой? Брезгует? (Хотя всегда благодарит. Вообще за любую мелочь, ерунду. Даже когда просит открыть рот пошире,или голову пoвернуть чуть-чуть во время лечения. Всегда скажет: «спасибо». В отличие от неё, кстати. Она вообще говорит реже. И ее слова значат больше. Хотя это обаятельно, конечно, – благодарить за то, что она соизволила открыть рот, чтобы её лечили. Психoлог хренов.) Выходит, для себя принесла. Ну и хорошо, в этом смысле. Голодной не останется.

   Он опять говорил что то не важное, не имеющее отношения к ней. Ну и пусть. Она не будет слушать, она чай пьет. Диван словно постарел за это время. Или она не замечала прежде? И дверца шкафчика, видимого ей сейчас через открытую в подсобку дверь, перекосилась. А плитка на полу в кабинете еще больше поднялась, - впрочем, на плохо уложенную плитку он жаловался еще тогда, два года назад, когда еще между ними ничего даже не намечалось. Если с тех пор не развалилась, – и то хорошо.

   Поймала себя на раздражительной мысли, желании сказать про перекошенную дверцу, и что диван стоило бы заменить. Он столь интенсивно используется, да ещё и пациенты садятся на него всякие… Не нравится ей, что всё будто бы в упадок приходит. Или так было с самого начала , просто ей, ослепленной нахлынувшим чувством, казалось, что все вещи здесь новые, чистые, крепкие; нет ничего лишнего, всё удобно и замечательно? Или она уже придирается, взглядом хозяйки, как в собственной квартире; ей стало не всё равно (пришла-ушла, а после меня хоть трава не расти),и, – о, ужас! – с трудом подавила в себе желание прибраться, взять тряпку, вычистить все углы, проверить, нет ли где щелей, плотно закрыть упаковку печенья…

   – Пошли! – прервал он её размышления.

   – Куда? – удивилась Лиля.

   – На рентген.

   – Ты сделал рентген, - и молчишь?!

   – Угу… надо же проверить, как каналы запломбирoваны.

   Ну хоть что-то наладилось! Приятно увидеть работающий аппарат, компьютер.

   – Всё будем снимать?

   – Да, конечно. Если только не слишком большая доза.

   – Да,тебя я много снимал… а делала еще что-то в этом году?

   – Так вот тот снимок в поликлинике недавно. А больше не помню. Флюшку, наверное, но давно… Хотя, какая разница! Лишь бы быстро и без мучений.

   – От радиации, кстати, будет не быстро,и мучительно. – Поcерьезнел вдруг. Видно, опять вспомнил что-то. – Так, держи… О, её не надо держать, не надо, отпусти руку! Спасибо Кольке, – оно само держится,ты лишь пластинку прижми. Я уже забыл, когда этот аппарат так работал, что держать рукой не надо! Есть! Оо! Забыл выскочить, рано включил! Ну, всё, хана мне… давай теперь с этой стороны.

   — Ну, гляди, - всё прилично. В шестерке лучше, воспаление медленно, но уходит. Четверка, пятерка – ничего под ними нет. В семерке все заполнено. Вот восьмерка твоя…

   — Не пойму, где она? Она же спереди на семерку наползает?

   – Боковая проекция. Вот она.

   – Так высоко? Так она почти на поверхности.

   — Ну да…

   …

   — Ну что, по нашей традиции… погладь вдоль позвоночника?

   Перед ней оказалась его спина, уже разделся. Почему ему не холодно?

   – И ниже… и в сторону немного…

   – А мне массаж?

   – Ну давай массаж… – постелил коврик на диван.

   – И какая сторона у него чище? - с сомнением. - Я уж думала – из дома покрывало принести,только у меня большого нет.

   — Не надо! – категорически. («Вот почему он так на всё моё реагирует? Нет, конечно, - и угощать,и обеспечивать здесь уют, – это его функция, но могло бы быть приятно, что я проявляю заботу? Выходит, - неприятно. Посягаю на независимость. Ничего, поглядим, кто из нас упорнее…»)

   Накрыл коврик халатами.

   – Они чистые?

   – Конечно.

   Скинула сапоги, стянула платье.

   – Ох, не получается, – это он, расстегивая бюстгальтер за две, а не за одну секунду. Заботливо и аккуратно снял колготки, касаясь пяточек.