Суббота Воскресенского

Женька поняла, что Дан про нее все узнал. По одному только взгляду поняла. И вспылила. Когда она говорила Ариадне про недостаток покладистости, она вспомнила то утро.

А теперь… жалела о собственной несдержанности. Никогда бы не подумала, что такое случится, но…

Случайный секс не в счет, убеждала себя Женька, жалко вдруг стало встреч и перепалок. И переписки тоже жалко. Даже по наглости его… скучала.

Книги вот продолжает слушать в машине.

За окном уже октябрь, и небо на удивление высокое и светлое. В Отрадном сейчас, наверное, красота. В Москве листья еще не до конца опали – деревья стоят пестрые и нарядные, будто на праздник собрались, а уж в Отрадном…

Женя застряла в пробке, почти опаздывала на тренировку, вспоминала сентябрьскую поездку в заброшенную усадьбу, слушала очередную аудиокнигу.

– Глубокой ночью накануне олимпийского танцевального финала, когда на катке не оставалось уже никого, кроме нескольких припозднившихся журналистов, а сама я, уже выйдя из здания, ждала на остановке последний рейсовый автобус-шаттл, со стороны служебного выхода появилась Татьяна Тарасова. Она шла как-то странно: совсем медленно, тяжело припадая на ногу. С очевидным трудом добралась до ближайшей колонны, подпиравшей свод крытой автобусной остановки, прислонилась к холодному бетону спиной и вдруг, уронив на асфальт цветы, стала сползать на тротуар.

Я бросилась к ней:

– Татьяна Анатольевна!!!

– Все нормально, – еле слышно прошептала она. – Вот только тяжело очень. И все время хочется плакать…[9]

Да, спортивная жизнь – она такая. Мало кто может ее понять со стороны. Ведь спорт – это особый мир, он живет по своим законам и правилам. Выживает сильнейший. И для сильнейшего нет медали ценнее, чем олимпийская. Особенно золотая.

А тот пузатый придурок из бара Женьку просто взбесил. Сидел, рассуждал. Правильно она тогда ему ответила.

И с Даном правильно рассталась. Не хотела видеть в его глазах жалость.

Весь путь до спортивного комплекса Женька убеждала себя в том, что их расставание – это очень правильный шаг.

Она каждый день себе это говорила. Помогало с переменным успехом. Потому что все же скучала.

На лед Женька влетела за три минуты до начала тренировки.

– Простите, – сказала она Людмиле Борисовне, – в пробке застряла. Буду выезжать раньше.

Тренер приняла объяснения и показала рукой на семилетнюю кудрявую блондинку Леру, которая уже вовсю тренировалась.

– Как думаешь, она готова?

– Мне кажется, да, – ответила Женя, наблюдая за вращениями девочки.

– Хочу ее выставить на соревнования в Питер, там скоро детский кубок будет проходить.

– Когда?

– В ноябре.

Женя внимательно следила за Лерой и, не отрывая от нее взгляда, сказала:

– До ноября время есть. Мне кажется, ей надо немного подкорректировать произвольную.

– Вот ты этим и займешься. И еще я думаю отправить туда Лику.

– Мама Лики будет счастлива.

– Еще бы, – хмыкнула Людмила Борисовна.

Ни для кого не секрет, как честолюбивые родители, мечтающие о великой карьере для своих детей, часто вмешиваются в тренировочный процесс. Мама Лики, подкованная специализированными форумами и литературой, не понимала, почему ее дочку до сих пор не выставили ни на одно соревнование, хотя более младшие девочки уже ездят. С завидным постоянством она заводила разговор на эту животрепещущую тему, испытывая терпение Людмилы Борисовны. Объяснения тренера, что Лика пока не готова, маму не удовлетворяли, и вот…

– Лике надо будет скатывать короткую, она еще сыровата. И, честно говоря, мне музыка не нравится, – сказала Женя.

– Согласна. Как ты сама сказала, время есть. Займись этими девочками плотнее, тем более что в Питер повезешь их ты.

– Я?!

Если бы Женька не держалась за борт катка, она бы точно упала.

– А что такое? Через неделю после Питера начнутся соревнования в Москве для более старших, я должна их подготовить. Мне не разорваться, – Людмила Борисовна пытливо посмотрела на Женю. – А тебе пора уже не только объяснять, как правильно заходить на прыжок, но и выпускать воспитанников на соревнования. Оля! Оля, рука! Руку вверх! Вот так.

Людмила Борисовна посчитала, что все сказала, и полностью переключилась на девочек, которые осваивали тулупы и лутцы, в том числе и с поднятой вверх рукой.

Женя продолжала держаться за бортик.

Людмила Борисовна вела свои тренировки в основном в валенках, Женя – на коньках.

Надеть их в первый раз после травмы и разрыва с Сеней было трудно. Лед в тот момент она ненавидела. Потом были неудачные поиски партнеров, окончательное расставание со спортивной жизнью, заброшенные на полку коньки.

Женя была уверена, что уже не вернется.

И вот теперь каждый ее рабочий день начинался с того, что она очень тщательно шнуровала ботинки, фиксируя голеностоп, а потом выходила на лед. Каждый день Женя ощущала, как металл конька касается твердой ледяной поверхности. И это было ни с чем не сравнимое чувство.