Суббота Воскресенского

– Я подумал, что ты могла ехать по каким-то своим делам. Ты ведь даже не сказала, что вернулась в Москву, – его голос звучал буднично.

– А разве тебе это так важно: вернулась я или нет? Разве тебе важно, как я откаталась в Сочи? Разве ты знаешь, что я уже давно закончила там выступать и успела слетать в Питер? Без тебя! И была в «Беранже»! Тебе же все равно! Потому что ты посмотрел какой-то дурацкий ролик, где я ставила на место зарвавшуюся Лизу, и сразу во все поверил! А может, тебе вообще было выгодно в это поверить? Может, ты только и ждал случая, чтобы выбросить меня из своей жизни?

Женю несло, с каждым сказанным словом она понимала, что говорит совсем не то, что очень обижает его и окончательно все рушит. Она выкрикивала эти слова, сама приходила от них в ужас и не могла остановиться. Обида, боль, злость – все выплескивалось наружу. А он стоял неподвижно и слушал. С каменным лицом.

Ей хотелось закричать: «Останови меня! Не давай мне все это говорить!»

Но Дан молчал.

И Женька продолжала.

– Я так ждала тебя в Сочи, дура. Мог бы сразу сказать, что все. Все, да?

Он молчал. Она приняла его молчание за согласие и сказала хрипло:

– Тогда мне надо забрать вещи.

– Для этого вовсе не стоило гнаться за мной по Москве, Эжени. У тебя есть ключи. Зашла, собрала вещи, ключи оставила в почтовом ящике.

– Именно так я и сделаю.

– Если это все, что ты хотела сказать, тогда я уезжаю. Меня ждут. И, кстати, я читал отзывы на спектакль и смотрел нарезки видео. Ты была великолепна.

Он развернулся и направился к машине. А Женя осталась стоять. Ей казалось, что все это не с ней. Вот он сейчас садится в автомобиль, включает мотор, плавно трогается с места и едет мимо нее, Жени.

Нет никакого многоточия. Есть только одна большая жирная точка.

Зашла, собрала вещи, ключи оставила в почтовом ящике.

Я читал отзывы на спектакль и смотрел нарезки видео. Ты была великолепна.

Серый «Порше» скрылся за поворотом, а Женя, проводив его взглядом, на непослушных ногах пошла к своей машине. Она снова чувствовала холод, руки дрожали, и, чтобы повернуть ключ зажигания, потребовалось некоторое время.

Ничего, ничего… Сейчас потихоньку как-нибудь доедет.

Женя не была уверена в том, что ей хватит сил собрать вещи. Да и что там? Пара брюк, водолазка, сменное белье, тушь, крем и несколько помад? Дан сам выбросит при случае. Она просто Тоби заберет и все. Тоби Женя ему не оставит.

Она не помнила, как доехала до дома Дана. Все было словно в тумане.

В тумане Женя вышла из машины, в тумане открыла дверь подъезда, вызвала лифт, поднялась на нужный этаж. Не сразу смогла попасть ключом в замочную скважину – руки продолжали дрожать. Или это озноб?

Ей снова казалось, что это не с ней, а с кем-то другим. С ней такое быть не может. Дан не может вот так спокойно сказать про ключи в почтовом ящике.

А квартира почти родная, и в ней все так же, как было, когда Женя пила здесь утром кофе в последний раз. С Даном. Она бессильно прислонилась спиной к стене и заплакала.

4

Дан почти доехал до квест-клуба, когда резко затормозил и ударил кулаком по рулю.

– Черт! Черт! Черт!

Столько ехать за ним по дороге, чтобы в итоге наговорить все это?

Дан сидел, смотрел через лобовое стекло на здания, деревья, едущих по тротуару на самокатах детей.

Всю душу она ему вывернула. Стояла там, кричала, обвиняла, «Беранже» зачем-то приплела. В Питере была. Без него. Как будто он знал, что она ездила в Питер! Как будто она ему об этом говорила! Ведьма.

И еще гналась. Зачем?

Дан пытался расшифровать услышанную бессмыслицу, пока наконец не выругался.

– Дура!

Через минуту он уже разворачивался и ехал обратно к дому. Может, еще успеет, может, она еще там.

Она была там.

Лежала, обняв Тоби, в гостиной на диване и дрожала. С усилием разлепила глаза, почувствовав его рядом, пробормотала:

– Испугался, что что-нибудь украду? Не украду. Сейчас только немного полежу и уеду.

Глаза у нее были блестящие и больные. Дан коснулся лба Эжени. Горячая как печка.

– Тебе нельзя сейчас за руль, – сказал он.

– Кто мне запретит? – вяло спросила она и снова закрыла глаза.

Дан не ответил. Он уже искал на кухне в аптечке жаропонижающее.

Потом вернулся с таблеткой и водой.

– Пей.

Женя с трудом приподнялась.

– Ты зачем в таком состоянии за руль села?

– Соскучилась.

Она выпила таблетку и вернула Дану стакан. Невозможная девчонка. Он поставил стакан на столик и наклонился, чтобы взять Женю на руки.

Она вся горела, она дрожала и, пока Дан нес ее в спальню, через силу задала вопрос:

– Ты защитился?

От неожиданности он чуть не уронил Женю, потому что неконтролируемый нервный смех рвался наружу. Сейчас же самое подходящее время поговорить о его диссертации.

– Да, защитился.

– Это хорошо. Я знала. Ты умный.

Он положил ее на кровать и помог снять брюки. Женя тут же залезла под одеяло, укутавшись до макушки.