Суббота Воскресенского

– Нет, она пробудет здесь до середины июня, так что времени достаточно.

В гостиницу Лиза вернулась ровно в два часа и только собралась подняться к себе в номер, как увидела в холле Надин. Надин была не одна.

– Папа! – воскликнула Лиза, не сразу сообразив, что в этом месте не принято громко выражать эмоции.

Она постаралась взять себя в руки, но губы сами расплылись в широкой радостной улыбке.

– Ты приехал, – сказала она, обняв подошедшего отца, и чуть позже шепнула на ухо: – Вы помирились с Надин, да?

– Я с ней не ссорился, – прошептал он так же на ухо.

Лиза чуть отстранилась и посмотрела растерянно:

– Но она сказала, что вы расстались…

– Думаю, она что-то неправильно поняла. Мы потом поговорим на эту тему, ладно? Насколько я знаю, сейчас намечается быстрый обед и подготовка к открытию.

– И ты пойдешь с нами, да? – она смотрела с надеждой.

– Конечно.

Как это было здорово! И никаких скучных ужинов, никаких противных Дин. Папа приехал к ним!

Потому что они для него важнее, чем самые важные встречи!

Обед прошел оживленно. Правда, Надин все больше молчала, зато Лиза старалась за всех, рассказывала про Питер, про то, как вчера они попали на встречу с писательницей, а после совершенно случайно увидели помолвку известной фигуристки, и выставка будет точно очень успешной, потому что она интересна даже ей, не увлекающейся историей, и вообще, Надин, оказывается, когда-то была учителем.

Лиза замолкала ненадолго, чтобы набрать в легкие воздуха и продолжить свой рассказ. Папа задавал вопросы, прокомментировал желание Лизы вернуться сюда на белые ночи, сказав, что если она успеет сдать все школьные экзамены, то они обязательно приедут на пару дней.

– Мне очень хочется увидеть корабль с алыми парусами вживую.

Тата ей сегодня в своем телефоне показывала это необыкновенное волшебное зрелище, которое она, выпускница, снимала сама два года назад. Ночь, музыка, салют, и по Неве скользит огромный парусник. С одной стороны – Петропавловская крепость, с другой – Зимний дворец.

– Очуметь, – только и смогла произнести Лиза, посмотрев видео.

– Д-а-а… – согласилась Тата.

После обеда все разошлись по номерам, чтобы привести себя в порядок и подготовиться к предстоящему мероприятию.

Лиза надела узкие бежевые брюки, голубую рубашку и белые лоферы. Перевязала собранные в хвост волосы белым же шелковым платком, а сумочка у нее была под цвет рубашки – небесно-голубая. Немного розовой помады, немного туши, гвоздики-сапфиры, тоненькое колечко с ним же, это папа подарил на шестнадцатилетие, и Лиза была полностью готова к выходу. Надо только не забыть куртку.

Встретились они в холле. Папа решил оставить костюм для рабочих дней и был в рубашке, джинсах и пиджаке, а Надин… на Надин было какое-то необыкновенное оранжевое платье с прямой юбкой до колен, одновременно яркое и элегантное. Туфли на высоком тонком каблуке, клатч, длинные золотые серьги и забранные в низкий узел волосы.

– Bay! – сказала Лиза.

Надин улыбнулась.

4

Она переживала. Наверное, она и должна была переживать. Все-таки открытие выставки. Но это другое. После разговора в Летнем саду стало легче. Надин выговорилась, раскрыла все карты, и теперь был ход Павла. На ее исповедь он ответил скупо:

– Я все понял.

И Надин не сомневалась, что действительно понял. Только вот что дальше?

А дальше они гуляли по дорожкам, беседовали о Лизе и о том, что в Москве дожди, а здесь на удивление хорошая погода, и совсем не касались недавно сказанных слов. Павел купил ей мороженое. Надин рассказала про экскурсовода, девочку на самокате и свои мысли насчет «Летний сад уже не тот».

Было на удивление легко. Только вот неясно, что дальше. В любом случае он остается с ними. И в этот вечер Надин не одна.

Павел находился рядом, когда она встречала гостей и на правах практически хозяйки переходила от одного приглашенного к другому. Надин чувствовала его взгляд, когда произносила приветственную речь, и руку на своей талии, когда фотограф делал снимки. Это были их совместные снимки. Не только вдвоем, но и втроем. Весь вечер Надин ощущала безмолвную поддержку Павла и взгляд его внимательных глаз. А в голове снова вертелись строки Ахматовой.

…О, как ты красив, проклятый!
И я не могу взлететь,
А с детства была крылатой…

– Можно я сделаю еще несколько кадров? Увидел интересный ракурс, – обратился с просьбой фотограф.

– Да, конечно.

– Вместе с девочкой.

– Лиза, нас просят еще немного постоять.

– Ладно.

Лиза послушно встала рядом и посмотрела в объектив.

– Можно улыбнуться, – сказал фотограф.

Она улыбнулась и… Не может быть!

Прямо за спиной фотографа стоял Ян и тоже улыбался, подняв большой палец вверх.

Сначала папа, теперь… Ян. У него же соревнования!

– Спасибо, – поблагодарил фотограф и отошел в сторону, а Ян в три шага преодолел разделявшее их расстояние.

– Привет, отлично выглядишь.

– Спасибо, – Лиза почувствовала, что смущается. – Ты же говорил про соревнования.

– Так они закончились еще днем.

– Выиграл?