Субботним вечером в кругу друзей

Однако спокойной ночи у сэра Васькина на этот раз так и не получилось. И виноват в этом был не он сам, не прекрасная незнакомка, не команда корабля, не таинственный Бабуля. Едва Васькин вновь отдался во власть сладких цветных снов, как огромный корабль стало мотать из стороны в сторону. Пробуждение было ужасным — корабль накренился вбок, и Васькину померещилось, что он валится в бездну. Он схватился руками за скобу на стене и край койки. Неведомая сила методически швыряла и болтала то туда, то сюда, делала из его мозгов настоящий коктейль. Наступил момент, когда Васькин уже не мог сознательно руководить собой — его организм полностью вышел из повиновения. Васькин соскочил с койки и, хватаясь руками за качающиеся стены, устремился в туалет. Почти в беспамятстве он добрался до умывальника, упал перед ним на колени, крепко, как самое дорогое существо, обхватил руками и словно в молитвенном экстазе замер над ним.

Сейчас — в трусах и майке, без очков, кожаной кепки и желтого шарфа — это был совсем другой Васькин. Беспомощный и жалкий. Васькин — в чистом виде. Блеклые голубые глаза его светились отчаянием и тоской. Он не думал больше ни о ваксе, ни о таинственной незнакомке в белых брючках, ни о светской жизни, ни о бабуле, ни о ком на свете. Он страдал. А поскольку всякое страдание свято, оставим его на время одного.

Пожалуй, стоит упомянуть лишь о том, что когда он вновь с трудом взгромоздился на свою койку, в его каюте раздался громоподобный взрыв.

Это взорвалась очередная бутылка с квасом, поставленная на теплую трубу. Измученный Васькин попытался подняться, но не смог, ноги не держали его. Он рухнул ничком на постель и больше уже ничего не помнил.

Глава седьмая

Утром Васькин с трудом встал. Он вспомнил, что обещал опробовать ваксу, и достал из тумбочки две аккуратно завернутые в бумагу двухсотграммовые банки. Он сорвал обертку с обеих банок и очень удивился, когда обнаружил, что это две обычные круглые жестяные банки, похожие на банки с сайрой или лососем. Сверху к каждой из них была прилеплена белая бумажка. На одной от руки было написано: «Черная вакса», на другой: «Красная вакса». Васькин удивился тому, что банки были запаяны и что надписи сделаны от руки. Он достал складной нож и осторожно открыл банку с черной ваксой. Затем машинально взял в левую руку свой туфель, а в правую сапожную щетку, опустил угол щетки в ваксу и стал усиленно водить щеткой по туфлю. Ему показался немного необычным запах, который появился в каюте, а затем и какой-то мокрый пузырчатый вид начищенного туфля. Васькин поднес его к носу, понюхал, присмотрелся, глянул в банку с ваксой и наконец понял, что это не вакса, а самая настоящая черная икра. Он попробовал на вкус — сомнений не было — да, черная икра. Васькин открыл вторую банку — с надписью «Красная вакса». Там оказалась красная икра.

Васькин надолго задумался. Хоть он и был всего лишь скромным младшим научным сотрудником, но если уж всерьез о чем-то думал, то это у него получалось неплохо. Все факты выстраивались в стройный последовательный ряд, получали законченный причинно-следственный характер.

«Я держу в руках конец нитки — со всей ответственностью размышлял он. — Я бы мог посмеяться и съесть эту икру, я бы мог не подвергать себя риску — вернуть ее хозяевам и сказать, что произошла ошибка, и, наконец, я бы мог просто-напросто сбежать с этого роскошного корабля. Но я не сделаю ни того, ни другого, ни третьего. Руководствуясь своим профсоюзным сознанием, я размотаю этот клубок до победного конца и не уроню чести родного коллектива и своей фирмы. Передо мной стоят следующие важные задачи: первое — не спугнуть преступников, а в том, что это преступники, и в том, что здесь действует целая банда, сомнений нет, второе — усыпить их бдительность и выявить намерения, третье — захватить врасплох с целью полного разоблачения. При этом не будем торопить развитие событий, а будем, как это делается в научном эксперименте, полагаться на их естественное развитие… Злоумышленники сами дадут о себе знать».

Ждать Васькину пришлось недолго. Зазвонил телефон. Васькин поднял трубку. Вкрадчивый голос кучерявого разбойника пожелал ему доброго утра и предложил встретиться после завтрака внизу у трапа.

Васькин охотно согласился.