Конечно же, нельзя обойти стороной и мнения современных ученых. Дж. Мэн считает, что «лучшей кандидатуры для командования войсками в походе на запад, чем сорокапятилетний одноглазый ветеран прошедший Китай, Манчжурию, Кара-Китай, Хорезм, найти было трудно» 129, с. 209]. В. А. Чивилихин пишет: «Именно под его командованием орда… стремительно, как смерч, рванулась в Персию и Закавказье, всюду сея смерть, растоптала селения северокавказских народов, потом половецкие становища, овладела Крымом и Причерноморьем, разгромила соединенное воинство русских и половцев» [11, с. 77].
Н. А. Мажитов, А. Н. Султанова отмечают, что «30-тысячная передвижная армия под командованием Субэдэя в 1220 г. вторглась на Кавказ, откуда вышла в степи юга Восточной Европы, где в 1223 г. состоялось знаменитое сражение на р. Калка против объединенных сил русских княжеств и их союзников» [39, с. 332]. По мнению Е. Н. Черных, «…Субутаю отводилась главная роль в этом поразительном походе», походе, который «…и по сей день поражает наше воображение стремительностью и фантастическими успехами» [67, с. 62]. Но отдадим должное и Джэбэ. Лео де Хартог называет его «самым великим командующим конницы в мировой истории» [4, с. 167]. Однако после этого похода Джэбэ, видимо по болезни, сошел с политической и военной арены как активный ее участник. О его деятельности в середине 20-х годов XIII века до нас дошло лишь несколько невыразительных фрагментов. Для Субэдэя же Великий рейд был неким трамплином для продолжения его блистательной военной карьеры, он, «проведя несколько дней с ханом, вернулся к своему отряду, проскакав в общей сложности несколько тысяч километров» [7, с. 213].
Зимой 1220–1221 года в экспедиционном корпусе Субэдэя, состоявшем из двух туменов, насчитывалось 20 тысяч воинов, это подтверждают как арабские, так и армянские источники. Но нельзя забывать, что Субэдэй и Джэбэ были отменными мастерами «сгонять» людей в сотни и тысячи, поэтому кроме основных войск в распоряжении монгольских военачальников было еще достаточное количество отрядов из приблудившихся любителей легкой наживы. Они-то и составляли тот третий гумен, численность которого была непостоянна, как непостоянен был и его состав.
В начале — середине февраля 1221 года Субэдэй прибыл на место дислокации армии, скорее всего в Гилян [55], и они с Джэбэ выступили в поход. Так началось «одно из удивительнейших предприятий в истории войн — поход длиной в 7500 километров, в результате которого монголы впервые вошли в контакт с христианским миром» [56][29, с. 209]. «Этот фантастический рейд, возможно, более, чем многочисленные экспедиции самого Покорителя вселенной, способствовал созданию легенды о вездесущности и непобедимости монгольских всадников» [3, с. 215]. Чингисхан был верен себе в традиции напутствий военачальникам, посылаемым им в отдаленные и опасные предприятия, не обошлось без напутствия и в этот раз. Рашид ад-Дин донес до нас и факт планирования всего похода, и синхронизации действий Великого каана и Субэдэя с Джэбэ. «Согласно ему (моему) наказу, покончив эти дела в трехлетний промежуток времени, вы возвратитесь через Дешт-и-Кипчак и присоединитесь к нам в нашем древнем юрте в Монголии, так как по аналогии (с происшедшим) мы, по-видимому, за этот срок совершенно покончим с делом покорения земли Иранской и прибудем домой победителями и победоносными» [32, с. 209].
Глава вторая. «Кавалькада смерти» [57]
Получив от Чингисхана повеление о дальнейших действиях, Субэдэй и Джэбэ выступили в Арран и далее в Муганские степи, что находятся в нижнем течении реки Кура. Однако сделали крюк в сто с лишним километров и наведались в Тебриз, где в тот момент находился владетель Азербайджана Узбек. Когда к городу подошли монголы, «он не вышел к ним, да и не помышлял о бое с ними, потому что днем и ночью проводил время с пьяницами, не протрезвляясь» [38, с. 19]. Да, хорош защитничек! Однако, передав Субэдэю и Джэбэ огромные отступные в виде драгоценностей, одежды и скота, он хоть и пьянствовал, но не допустил опустошения Тебриза. Удовлетворенные полученной данью, монголы последовали далее.