Субэдэй. Всадник, покорявший вселенную

Справедливости ради надо отметить, что в конце зимы 1230 года вторжение в Волжскую Булгарию не было глубоким, и монголы не достигли пределов г. Булгар, так как начиналась весна, и лошади монголов нуждались в отдыхе после похода 1229–1230 годов. Кроме того, Субэдэю и Кукдаю нужно было, оглянувшись на прошедшую кампанию, составлять планы новой. Их ставка весной 1230 года находилась в богатых молодыми травами лугах поймы р. Сакмары. Здесь решалась судьба огромного края. Междуречье Итиль — Джаих было фактически завоевано, оставалось «раздавить» Волжскую Булгарию и привести к признанию сюзеренитета Великого каана башкирами. Откормив коней и отдохнув, тумены Субэдэя направили свой путь на север. Начались все более ожесточенные столкновения с суровыми и умелыми воинами, каковыми являлись башкиры, мало чем уступавшие монголам. Очевидно, пик сопротивления башкирских родов захватчикам пришелся на 1229–1230 годы, именно к этому времени, скорее всего, относятся предания и легенды «о бое на Тимеровском хребте, о карагай-атайском батыре Биксуре, батыре Бошмане (Бачмане), о катайском егете Сурамане и его сыновьях Акмане и Гокмане» (44, с. 95], но силы были неравны, и неизбежность скорого насильственного присоединения башкир к улусу Джучи становилась очевидной.

Почему-то и отечественные, и зарубежные исследователи, занимающиеся вопросами, связанными с появлением и становлением Улуса Джучи (Золотой орды), обходят стороной участие в создании этого государства Субэдэя. В этой связи необходимо отметить, что в середине и конце 1220-х — начале 1230-х годов именно Субэдэй был основным носителем интересов дома Джучи и осуществлял управление этим западным улусом, естественно, соблюдая субординацию по отношению к многочисленным джучидам. Свидетельством того, что Субэдэй и отчасти Кукдай являлись правителями, пусть и недолгий период, в тех землях, является отсутствие там Бату — признанного наследника и властителя улуса. Бату находился по пришествии к власти Угэдэя вначале в Каракоруме, а затем и в северном Китае 147, с. 68–70). Можно предположить, что Бату являлся своеобразным заложником при особе Великого каана, который, думая о завоеваниях на западе, «обкатывал» его, проверяя на преданность его центральной власти и способности как руководителя. Сын Джучи прошел все тесты, чему самым ярким свидетельством станет Великий западный поход.

В это время Субэдэй отчетливо себе представлял, что с имеющимися в его распоряжении тремя-четырьмя туменами он навряд ли доскачет до «последнего моря», поэтому ждал подкреплений и указаний из Каракорума о всемонгольском походе на запад, который он надеялся возглавить. И поход состоялся, но только абсолютно в другом направлении, что принесло его главнокомандующему славу и высшие почести, а мир в очередной раз содрогнулся, прослышав об облаве, которую устроил стареющий «свирепый пес» на берегах Хуанхэ.

Глава четвертая. Звездный час Субэдэя

Восшествие на великокаанский престол Угэдэя ознаменовалось активизацией действий монголов в северном Китае, тем более что государства тангутов Си Ся, игравшего на протяжении четверти века определенную роль в монголочжурчжэньском противостоянии, более не существовало. Тан гуты, то выступавшие союзниками монголов и с удовольствием отгрызавшие от Цзинь жирные куски, то впадавшие за чжурчжэньские деньги в состояние нейтралитета в войне между Севером и Югом, более не были головной болью монгольской политики. Их государство, аннексированное и жестоко наказанное в результате последнего похода Чинчисхана, стало одним из флангов чжурчжэньского фронта, а весь военный потенциал Си Ся, и людской, и технический, принадлежал отныне монголам. Все это позволяло Угэдэю исполнить завещание Чингисхана, которое, сказанное буквально со смертного одра, гласило: «Хоть десять лет трудись, но обязательно заверши завоевание: если задержишься завершить завоевание, то остатки цзиньской породы вновь размножатся… Разбить их обязательно!» [12, с. 77, 162].