Субэдэй. Всадник, покорявший вселенную

Вспомним вехи той борьбы. В 1205 и 1208 годах Субэдэй, преследуя Тохтоа-беки, постучался в двери кипчакских пределов, а затем в 1216 году пронзил степь, проведя свой кошун от озера Зайсан до Джаиха. В 1222 году вместе с Джэбэ, как снег на голову, пал на Причерноморье, заставив в скором времени после триумфа монгольского оружия на Калке, взяться за перо неизвестного автора для написания «Слова о погибели Русской земли». В 1229 году достиг нижнего и среднего течения Итиля. И вот весной 1241 года дело было сделано, Субэдэй оставил за спиной покоренный им Дешт-и-Кипчак, при этом для захвата его самых юго-западных частей, т. е. междуречья Дунай — Днестр — Буг, его личного участия не понадобилось. Об окончании очередного этана Великого похода сообщает «Сокровенное сказание»: «…достойные мужи наши, что посланы вослед Субэгэдэй-батору, покорили ханлинцев, кипчаков, бажигидцев… повергли и полонили русских. И подчинили они… грады и посадили в них наместников своих… подчинили одиннадцать народов чужеземных» [14, с. 223].

Перед завоевателями раскинулись Карпатские горы, но вряд ли Субэдэй любовался их красотами, хотя, может быть, они чем-то напоминали ему о не менее величественных в своем естестве горах Центральной Азии. Впереди лежали страны, населению которых не ведом был монгольский аркан и смрадный для них запах, источаемый бесчисленной кочевой армадой, неведом им был звериный рев летящей лавиной орды, когда клич «Уррагх! Уррагх!!!»[151] вырывавшийся из тысяч глоток, парали-зовывал волю еще до того, как смертоносный металл достигал живой плоти.

Глава девятая. Опережая века

А. С. Пушкин в свое время, абсолютно доходчиво для читателя любой эпохи, дал определение трагическим событиям, относящимся к нашествию монголов на Русь в контексте дальнейшего продвижения завоевателей на запад и судьбы самой Европы. Был создан утешительный миф, который и по сию пору царит в умах. «России, — писал А. С. Пушкин, — определено было великое предназначение: ее необозримые равнины поглотили силу монголов и остановили их нашествие на самом краю Европы. Варвары не осмелились оставить у себя в тылу порабощенную Русь и возвратились в степи своего востока. Образующееся просвещение было спасено растерзанной Россией». Но является ли тезис о жертвенной роли Руси в спасении европейской цивилизации, заимствованный поэтом, скорее всего, у В. Н. Татищева, абсолютной правдой? Да! — считали и считают многие россияне, увлеченные идеей, что наши предки являлись щитом зарождавшегося Ренессанса, не задаваясь мыслью о том, что сама Европа в 1241–1242 годы в полной мере ощутила на себе монгольскую мощь.

Необходимо осознать, что западноевропейские народы так же, как русские, тюрки, финно-угры и другие, прошли сквозь кровавое месиво террора, принесенного завоевателями на их земли, и потому порицать их за забывчивость по отношению к Руси, которая, как и Дешт-и-Кипчак, была сломлена нашествием, нельзя. Венгры, поляки, чехи, немцы, сербы, хорваты, болгары в равной степени со своими восточноевропейскими соседями до дна испили горькую чашу монгольского погрома, и нет их вины в том, что события первой половины XIII века, полностью перевернувшие ход истории России, их коснулись лишь отчасти, потому как в геополитике, исповедуемой монгольскими властными элитами, произошли изменения, в результате которых армии вторжения, буквально растоптав центр Европы, повернули назад, чтобы затем из Каракорума, Сарай-Бату и Сарай-Берке грозить всем европейским государям, включая и папу, и императора[152].

Но, как известно, чтобы грозить своим соседям и держать их в страхе, необходимо в первую очередь этого страха нагнать, вынудив в 1245 году папу Иннокентия IV послать ко двору Великого каана посольство во главе с францисканским монахом Плано Карпини. Из обеспокоенности главы римско-католической церкви в связи с появлением на Востоке могущественного соседа следует сделать вывод, что пребывание азиатских полчищ в Европе в 1241–1242 годы не было набегом или тем более рейдом, даже «великим кавалерийским рейдом» [34, с. 121], а являлось продолжением всех монгольских вторжений, единственной целью которых было порабощение сопредельных с ними государств. «Нападение монголов было спланировано с необыкновенной тщательностью, даже по их стандартам» [21, с. 46]. Субэдэй-багатур, готовя и осуществляя поход через Карпаты и за Вислу, имеет по его результатам все права на место в истории, как величайший стратег всех времен. Ну а если говорить о времени, то лишь глянув на карту боевых действий можно однозначно утверждать, что он это время обогнал на столетия. Развивая свой опыт ведения фронтального наступления на противника, который был опробован в 1228/29 и успешно развит в 1236/37 годах. Субэдэй, начиная очередную кампанию на Западе, пятью колоннами осуществлял наступление, на южном фланге которого была Валахия, а на северном Пруссия. Вплоть до Первой мировой войны история европейского и мирового военного противостояния не ведала подобного размаха.