Субъект. Часть вторая

Меня крутануло через голову и с такой силой впечатало в бампер забуксовавшего на площадке автомобиля, что тот отвалился, словно вставная челюсть из дряхлого рта. С рычанием поднявшись на ноги, я вскинул ладонь вслед крышке от канализационного люка, что с чугунным воем неслась прямо ему в шлем, но… Он уже неспешно, тяжеловесно разворачивался всем телом так, что та бессильно просвистела у него над самым ухом и, пролетев дальше, звучно ударила в стену дома, как в набат. От смятого фургона донесся заедающий звук зажигания мотора.

Одну из габаритных видеокамер вырвало из рук лжеоператора и швырнуло вслед за крышкой от люка, но еще не успел прозвучать недоуменный возглас ее владельца, как захватчик уже выставил левое колено так, что не упал, когда пришло время нечеловечески точно отклониться в пояснице от вхолостую пронесшегося над ним устройства. Извернувшись из этого немыслимого положения вбок, он технично перекатился через плечо и резко вскинул пушку, почти не целясь, выдал еще один плотный заряд, что проигнорировал выставленную ладонь и снова сгреб меня с собой на все тот же злополучный капот автомобиля. Больно приложившись затылком, я толкнул себя в спину, пружинисто вернувшись в боевую стойку.

Пошел ты! – зло подумал я, напрягшись всем телом для немедленного отступления до ближайшей крыши дома.

Ступни не успели оторваться от земли, как их занесло очередной волной сжатого воздуха. Выровняв сложившуюся ситуацию кривым сальто, я приземлился на четвереньки и налитыми кровью глазами стал наблюдать за рассекающими воздух вещами, обломками, механическими деталями, всем этим скопом, что разом ополчился против ловкача, самоотверженно летя в него, как камни из рогатки. Но ни один из снарядов, ни прямо и быстро пущенный, ни хитро крученный со спины, не достиг цели. Этот нечеловек не допустил ни одной ошибки, не просчитался ни на один градус в своей траектории уклонения даже от сразу нескольких летящих в него предметов. Те, от которых он физически не успевал уйти, он каким-то феноменальным способом распознавал сразу, стоило им только дернуться в его сторону, и мгновенно отстреливал или же акустическим толчком отклонял их вектор полета в сторону. Это казалось невероятным!

Взревев от отчаяния, я заставил лопаться асфальт прямо под его ногами. Он оступился на шаг назад, и тут я заметил, как его тело накренилось в сторону – сейчас он отшагнет вправо, тяжелый костюм уже повлекла за собой инерция. С яростным ликованием я уже было изготовился взорвать асфальт прямо в том месте, куда через секунду грузно ступит его нога, но, буквально опережая мое мысленное усилие, он наотмашь направил пушку дулом прямо туда и выстрелил, вдавив обратно уже было вздувшийся пласт бетона.

– Ты издеваешься?!

Вместо ответа захватчик, вращательным движением вскинув ружье, молниеносно выстрелил. Разъяренно отмахнувшись рукой, я частично нивелировал его выстрел блокадой замершего на месте газа. Меня ощутимо толкнуло в грудь, но я устоял. Вдалеке от съемочной площадки ржаво крякнула вывеска над входом в ресторан. Я старался не выдать себя движениями, руки держал опущенными, глаза не отрывал от ненавистной мне фигуры. Вывеска неслась молча, неминуемо.

Когда ей оставалось до него буквально пара секунд, между нами подорвался в воздух огрызок забора и рванул к нему. Как я и ожидал, тот пропустил его над своим лениво отшатнувшимся плечом, но его рука, с зажатой в ней пушкой, пошла дальше, навстречу летящей люминесцентной вывеске. На моих остановившихся глазах он, не глядя, сбил вывеску акустическим толчком по… фонарному столбу. Тот провисал, и выстрел в основание окончательно лишил его опоры, отчего он с железным стоном начал падать и точно в просчитанный момент встретил плафоном летящую ребром вывеску.

Фонарный столб от удара выкрутило из гнезда и развернуло, плафон брызнул осколками, завертелся, но скорость снаряда и траектория уже были изменены. Он безобидно рухнул в двух шагах от даже не обернувшегося на это человека, который все еще продолжающимся движением руки полукругом вернул пушку в исходную и, даже не дав ей дулом замереть на мне, снова пальнул. Отлетая, я успел заметить его смазанный жест свободной рукой…

Едва лопатки коснулись земли, как меня вжало вновь активировавшейся установкой в фургоне. Сознание, как жженый сахар, растеклось внутри черепа вязкой, огненно-темной жижей. Изображение в глазах удесятерилось, картинки с легким смещением наслаивались одна на другую, отвратительно рябя и самоповторяясь. Наконец, инфразвуковое давление прекратилось, и в уши, словно глоток свежего воздуха, ворвалась тишина.

– Снято! Молодцы! – услышал я тысячекратно исказившийся в сознании вскрик, разлетевшийся над затихшим полем боя.

Ошеломленные люди начали неуверенно распрямляться, подниматься с земли, потирая свои ушибленные задницы, громко и испуганно перешептываться. Нарастал недовольный гул.