Субъективный взгляд. Немецкая тетрадь. Испанская тетрадь. Английская тетрадь

Нам потребовалось полминуты, чтобы сформулировать единогласный ответ: мы постараемся предать эту новость гласности.

Когда я рассказываю эту историю студентам факультетов журналистики в России, ответ бывает совершенно иным. Чаще всего говорят, что предать эту информацию гласности непатриотично.

Непатриотично? А кто мы такие, чтобы решать, какую новость следует сообщить, а какую нет? Патриотично ли принять решение о начале войны, не спросив нашего согласия? Мы готовы к тому, чтобы погибли наши отцы, мужья, братья, сыновья? Мы с этим согласны?

Это теоретический пример. А вот практический. Когда 26 апреля 1986 года взорвался блок на Чернобыльской АЭС, когда радиоактивная пыль поплыла по воздуху, когда в Киеве первомайская демонстрация шла под радиоактивным дождем и СМИ молчали – это было патриотично?

Совсем другая история, о которой я рассказывал не раз. Жил один испанец по имени Хорхе Семпрун. Он воевал против Франко. Когда Франко победил, он бежал во Францию – это было в 1939 году. В этом же году началась Вторая мировая война, Франция бесславно капитулировала. Семпрун пошел в Сопротивление, вскоре стал один из лидеров и одним из самых разыскиваемых немцами борцов за свободу Франции. Его поймали, потом отправили в концлагерь, кажется, Бухенвальд. Он выжил. Много позже он написал книгу о том, как везли их, будущих лагерников, пять дней. Называется она Le Long Voyage[21]. В одной из глав Семпрун рассказывает следующий эпизод:

Он сидит в одиночной камере в гестаповской тюрьме. Солдат, который его караулит, спрашивает:

– Почему ты сидишь, что ты сделал?

– Я здесь потому, что я – свободный человек.

– Ты свободный? – со смехом говорит солдат, – какой ты к черту свободный?! Ты сидишь в тюрьме, а вот я – свободный. Скоро пойду в казарму, потом в бистро, попью пивка…

– Дурак ты, – говорит Семпрун, – ничего не понимаешь. Я ведь мог не рисковать шкурой, не сопротивляться вам, сидеть дома, попивать красное вино и читать газеты. Но как свободный человек я понимал, что у меня не было выбора. Ведь вы, фашисты, враги свободы. Если бы я отказался сопротивляться вам, я бы отказался от своей свободы. А вот тебе скажут «стреляй в него», будешь стрелять, скажут «кругом, шагом марш» – повернешься и пойдешь. Ты не свободный человек.

Долг свободного человека. Долг священника. Долг врача. Долг журналиста. О котором некоторые забыли и многие знать не знают.

Джозеф Ахрам

На фото не видно, что он весь в татуировках. Весь. С головы до ног. В носу – колечко. Одет, говоря сдержанно, вызывающе. Если попытаться угадать, кто он по профессии, придут любые мысли, кроме одной: брокер. Не просто брокер, а очень и очень успешный и удачливый. «Трудная профессия?» – спрашиваю я.

– Самое сложное, – со смехом отвечает Ахрам, – научиться терять деньги. Люди не умеют терять.

А ведь он прав. И я вспомнил вот эти строчки из стихотворения Киплинга “If”[22]:

И если ты способен все, что стало
Тебе привычным, выложить на стол,
Все проиграть и все начать сначала,
Не пожалев того, что приобрел…

Ориол Хункерас

Все-таки, кто такой Дон Кихот? Безумец? Отчасти. Мечтатель? Конечно. Борец за правду, за справедливость, за то, чтобы люди жили счастливо? Разумеется.

Все ясно и понятно? Коли так, позвольте мне познакомить вас с Ориолом Хункерасом.

Он – профессор, историк, политик. Страстный сторонник независимости Каталонии. Был вице-президентом этой отличающейся высокой степенью автономии части Испании. Автономия эта неслучайна. На протяжении своей истории Каталония неоднократно заявляла о своем желании быть независимой от Испании, воевала и была бита. Начиная с первых лет XXI века Каталонии давались всякого рода «признаки независимости», как некоторые говорят, – поблажки, хотя и довольно значительные: в частности, придание каталанскому языку (да, именно так называется язык каталонцев) официального статуса. Но аппетит, как известно, приходит во время еды, жажда самостоятельности все нарастала… Словом, «страсти по независимости» зашкаливали.

Я встретился с Хункерасом в 2015 году. Он произвел на меня двойственное впечатление. Умен, образован, с чувством юмора, приятен в общении – до того момента, пока не выскажешь сомнения в правильности стремления отделить Каталонию от Испании. Вот тут симпатичный увалень превращается в свирепого быка, ничего не слышащего и ничего не видящего, кроме противника, которого надо поднять на рога.