Субмарина

Основной тон повествования — отчаяние. Я с поражением отмечаю, что именно адресат письма является человеком, занимающим в отношениях главенствующую роль. Возможно, по прочтении ему на ум пришло известное утверждение о том, что женщины любят подонков.

Снюхаемся позже,

Оливер.

P.S.: Правду часто приятно слышать.

Эвтеника

Сегодня впервые за месяц, а то и больше, родители вместе куда-то идут. Они собираются на концерт Уэльского филармонического оркестра, который будет исполнять Бартока в Брангвин-холле. Папа давно ждал этого дня, билеты куплены много месяцев назад и с тех пор висят на доске для записей на кухне. На отце вельветовый костюм и полотняный галстук, в нагрудном кармане платок.

Мама пока в душе. Папа слоняется по дому и расставляет вещи по местам. Я хожу за ним из комнаты в комнату и просто наблюдаю. Он кладет пульт на телевизор, убирает со столика в гостиной нераспечатанные письма и складывает их на третью ступеньку лестницы. Сняв полотенце с батареи, аккуратно сворачивает его квадратиком и убирает в шкаф. Моет пустую банку от кошачьих консервов, снимает этикетку, счищает клей и ставит ее на подоконник над раковиной. После каждого выполненного дела он смотрит на свои наручные часы. А когда проходит мимо ванной — на пар, выбивающийся из-под двери.

Мама выходит из душа. Полотенце, закрепленное на груди, доходит до середины бедер. С мокрыми волосами, румяными щеками и розовым лбом она похожа на мальчика. Она идет в спальню, закрывает дверь. Включается фен. Папа смотрит на часы. Он снимает с крючка ключи от машины, кладет их в карман. Потом спускается в погреб, возвращается с подносом замороженных свиных отбивных и ставит их в холодильник.

— Завтра сделаю свою фирменную свинину с лемонграссом, — улыбается он мне.

Я ничего не отвечаю. Фен замолкает. Папа кричит из коридора:

— Пора выходить!

Хотя вечер теплый, он надевает свое длинное темно-синее пальто. Мама молчит. Он поднимается наверх и стоит в дверях спальни. Я иду за ним, держась на расстоянии, и останавливаюсь на площадке, глядя через перила. Мама в одних трусах копается в шкафу. Стараюсь не фокусировать взгляд.

— Мы опоздаем, — предупреждает папа.

У нее очень белая кожа, и складки жира на боках выпирают из трусов.

Она достает черное платье и задумывается. Папа выходит из комнаты и довольно громко хлопает дверью. Он отходит и вдруг останавливается, поворачивается и кричит в закрытую дверь:

— И так каждый гребаный раз!

Топая, он бежит мимо меня вниз по лестнице и выходит из дома через парадную дверь, хлопнув и ею. Мама открывает дверь спальни, улыбается мне и поднимает брови. На ней черное платье, оно чуть-чуть не доходит до колен. Покрасневшие колени выпирают, как опухоли.

— Ничего, что ты один остаешься? — спрашивает она.

— Нет, мне тут надо кое-что сделать, — отвечаю надеясь, что она не спросит, что именно.

— И что же, человек-загадка?

Видимо, я теряю смекалку. Чтобы потянуть время захожу в ее спальню и выглядываю в окно. Папа выполняет сложный поворот на дороге. Думаю, что бы такого придумать.

— Буду строить заговоры, планировать государственный переворот, — сочиняю я.

— Ах так, — говорит она, надевая нарядные туфли, — тогда удачи.

Папа развернул машину, и теперь она смотрит в нужном направлении. Его бы взять с собой водителем на ограбление.

Мама достает серебряные сережки из обитой фетром коробочки и приставляет к ушам. Вот из нее не выйдет грабителя ювелирных магазинов.

— Да или нет? — спрашивает она.

Я сомневаюсь, что ответить, но про себя думаю: нет.

— Нет? — заключает она, не успеваю я произнести слово. — Да, ты прав.

Она бросает серьги в коробочку и убирает ее в комод. Папа сигналит три секунды. Мама поднимает с пола полотенце и вешает на батарею в коридоре.

— Мы не слишком поздно будем.

Она спускается вниз, аккуратно переставляя ноги: каждый шаг — четкое действие. Задержавшись на третьей ступеньке снизу, поднимает письмо. На нем картинка: кредитная карта аквамаринового цвета, вокруг которой плавают мультяшные рыбки. Стоя на нижней ступеньке, она разрывает конверт и просматривает содержимое. Бросив бесплатную шариковую ручку в свою коричневую кожаную сумку, которая висит на стойке перил, она выбрасывает письмо и конверт в мусорную корзину. Не спеша подходит к входной двери. Открывает ее, выходит на улицу, закрывает. Не думаю, что маме очень нравится классическая музыка.

Последние несколько недель родители ни разу не приглушали свет в спальне, а значит, никаких признаков повышения сексуальной активности не наблюдается. И я раздумываю над тем, как бы разжечь костер их страсти.

Сайт «Все о фэн-шуй» оказался очень полезным. Выяснилось, что персиковые стены и мебель не способствуют супружеской верности. Я понимаю, почему: персиковый худший цвет в мире. К счастью, мама его ненавидит.

Тем временем оттенки красного способствуют проявлению романтических чувств. Вчера я купил воздушных шариков в магазине «Все для праздников». Пришлось купить пятьдесят штук, и только шесть из них — красные.