Субмарина

Вытер его кухонным полотенцем. Не смог найти чистых подгузников и завернул в полотенце. Укладывая его обратно, я обнаружил, что коляска тоже запачкана. Ник предложил положить на дно старых газет.

Так делают с канарейками, и, наверное, с младшим братом тоже можно. Мы дали ему бутылочку, но он продолжал плакать. Мы пошли в гостиную, сели перед телевизором. Врубили звук на полную мощность.

36

Звонит будильник, я встаю. Ставлюсь, съедаю хлебец, иду в ванную. Начинаю уборку. Не хочу, чтобы Мартин, приехав домой, оказался в облаке героиновой пыли. Три раза хожу в магазин за моющими средствами, тряпками, резиновыми перчатками. В третий раз продавец понимающе смеется. Это напоминает приступ мании чистоты, случающийся с жителями нашего района, когда они наконец-то получают долгожданное разрешение на свидание с ребенком.

— Генеральная уборка? — спрашивает он.

Я киваю.

Сбрызгиваю все горизонтальные поверхности голубой жидкостью и насухо вытираю тряпкой, представляя себе покрывающий все невидимый слой пыли.

Пылесошу два раза, попутно меняя фильтр.

Открываю все окна. И снова все протираю. Пол на кухне и туалет мою и средством с нашатырем, и средством с хлором. Не смог выбрать.

Снова пылесошу.

Я долго думал, что делать с героином. Куда убрать. Не очень-то мне нравится, что он стоит под кроватью. Слишком привлекательное место. Так и вижу, как Мартин там прячется и находит сумку, вытаскивает. И вот молния открыта, пакеты обнаружены. Любопытный ребенок.

Решаю спрятать в холодильнике. На верхней полке, подальше. Туда он не доберется, не сможет.

После уборки руки у меня красные, опухшие, я весь потный, снова иду в ванную. Одевшись, смотрю на часы. До его приезда осталось полтора часа.

Иду в магазин, покупаю мобильный телефон и четыре карточки предварительной оплаты. Покупаю Мартину игрушечную крепость с пятьюстами солдатами, готовыми к напольным битвам. Кладу коробку ему на кровать.

Стою, жду вместе с другими родителями. Автобус опаздывает на десять минут. Это мне чей-то отец сказал. В две минуты он позвонил кому-то из воспитателей и теперь говорит, что они стояли в пробке, но уже поехали. Знаю, каково ему, последние дни тянулись вечность, казалось, что год прошел.

Автобус повернул за угол. Медленно приблизился, затормозил с тихим стоном. Дверь открылась, где-то внутри слышны голоса взрослых: спокойно, спокойно, не бежать, Матиас, сядь…

Мартин выходит за руку с Моной. Оба загорелые. У Мартина на коленке пластырь, а мне ведь не пожаловался. Увидев меня, отпускает Мону, бежит навстречу, кидается на шею. Мона улыбается. Подходит ближе:

— Он такой славный.

— Сильно скучали?

— Скучали, но у меня был Мартин. Правда?

Он смеется. Она гладит его по головке.

По дороге держу его за ручку, рюкзак со спальником на плече. Он рассказывает о поездке. Ему есть что порассказать и все хочется выложить сразу: мне приходится напрячься, чтобы уловить нить.

— Значит, вы искали сокровища?

— Да, и я нашел первый знак. Нет, вообще-то, не первый, первый был на дереве, его нашел Симон. Я нашел второй… а потом мы подошли к…

Он останавливается:

— У меня для тебя что-то есть, пап.

Я снимаю с плеча рюкзак, он роется в нем, вынимает пакетик попкорна.

— Это часть сокровища. Сласти и попкорн, а Андерс не ест попкорн, и мне досталась его порция. А этот я для тебя спрятал, пап.

Попкорн мягкий, раскрошенный. Я съедаю весь, даже нераскрывшиеся зерна. Вкусно, говорю, очень вкусно, солнышко.

Мы идем гулять, заходим в «Макдональдс». Я спрашиваю, чего он хочет. Пока мы едим всякое разное, Мартин рассказывает о клоунах и как он заметил, что это переодетые взрослые. Рассказывает о водовозе и пожарном. О том, что Сёрен плакал, соскучившись по маме. О перышках и непереваренных комочках пищи, оставленных хищными птицами в лесу, и водорослях на пляже. И о том, что они не нашли янтарь.

Я заставляю себя слушать. А так соблазнительно отключиться, пока он рассказывает. И думать о героине в холодильнике.

Идем в «Тиволи» кататься на каруселях.

Беру входные билеты, Мартину — абонемент. Оставляем рюкзак и спальник в камере хранения у входа Покупаем огромный леденец и шарик в виде зайца, летающий. Не будем экономить. Сегодня не будем. Больше не будем. Покупаю ему жареный миндаль, и пластмассовую чесалку, и брелок с Пьеро.

Делаем два круга на колесе обозрения. Отсюда виден весь город. На самом верху он берет меня под руку. На второй раз уже уверенней — да, больше всего ему нравится чертово колесо. Больше радиоуправляемых машинок и горок.

Когда мы снова спускаемся по лестнице, он говорит:

— Пап, еще раз, а? Можно, пап?

— Ты посмотри, какая очередь, солнышко… Может, лучше…

— Ну пап, ну пожалуйста…

— Ладно, но сначала папа сходит в туалет.

Идем по парку, мимо Театра пантомимы, где выложенная плитками дорожка отлого спускается к низеньким зданиям туалетов и камеры хранения.

Держу Мартина за руку. Заставляю себя идти медленно.