Субмарины-самоубийцы. Секретное оружие Императорского флота Японии. 1944-1947

Я едва верил своим ушам! Неужели все это сказано всерьез? Неужели этот человек думает, что мы, все шестеро, вернулись назад, потому что хотели этого? Возможно, ему следовало бы побывать на всех тех подводных лодках, на которых мы выходили на задания. Тогда бы он понял, что мы все вернулись, лелея единственное желание – снова броситься на врага, когда «кайтэны» будут в рабочем состоянии. Не думаю, чтобы кто-нибудь из этих офицеров понимал, что происходит в душах вернувшихся водителей «кайтэнов». Они наверняка не говорили с капитаном 2-го ранга Оритой, командиром субмарины «1–47». Самурай не может жить, покрытый стыдом, он всегда готов умереть. Мы старались следовать бусидо, идти путем воина. Ныне мы жили только для того, чтобы умереть в нужный момент. Офицеры подлодки «1–47» улыбались нам и всячески сочувствовали, когда мы были вынуждены вернуться, грязные и промасленные, после неудачного выхода. Теперь же на лицах офицеров базы я читал ненависть. Я понимал, что в глубине души они считают нас трусами. Иначе почему бы они стали говорить нам подобные вещи? Или если они так не считают, то почему позволяют другим говорить это? Слова капитана 2-го ранга Сугамасы особенно возмутили меня. Он, должно быть, совершенно не знает технологии торпедной атаки. И никогда не управлял «кайтэном». Он абсолютно не представляет себе, сколь многими отказами чревата эта техника, не понимает и того, как занят водитель после того, как его торпеда сходит со своих ложементов на палубе лодки. Но он все же подводник. Притом подводник, который брал на борт «кайтэны» для атаки на противника. Он должен был бы относиться к нам более дружелюбно, понимать те чувства, которые сейчас обуревают нас. Ведь и ему самому приходилось возвращаться с задания, доставляя на базу «кайтэны», так и не стартовавшие с его лодки. Наверняка ведь он видел, что было на душе у их водителей, ведь ему приходилось слышать их протесты, когда он поворачивал свой корабль на обратный курс.

Я взглянул на младшего лейтенанта Кугэ, возвращавшегося на базу после неудач групп «Конго» и «Тэмбу». Взор его был потуплен, лицо пылало. Младший лейтенант Сонода, которому тоже пришлось испытать горечь возвращения, до крови закусил нижнюю губу.

Номуре довольно грубо было велено сесть на свое место, и вскоре после этого «разбор полетов» завершился. Я намеревался уединиться у себя в комнате, мне не хотелось видеть никого из людей с базы Оцудзимы. Икэбути перехватил меня у двери комнаты.

– Всем собраться у меня! – крикнул он. – Немедленно!

Когда мы пятеро по одному вошли в его комнату, он обратился к нам со словами:

– Мы не можем позволить им говорить о нас подобным образом! На этот раз, выйдя в море, мы отдадим свою жизнь! Независимо ни от чего! Мы заставим их подавиться своими словами! Они узнают, что мы не трусы! Неужели мы были бы здесь, готовясь умереть, если бы были трусами? Все они чересчур возбуждены. Они хотят заставить нас забыть о том, что наша главная задача – поразить врага, а не погибнуть без пользы. Они заботятся только о том, чтобы мы не вернулись. Надо же такое придумать – крутить винт вручную! Это лишь показывает, до какого маразма может дойти человек, забывший о нашей главной задаче – нанести урон врагу!

Я слушал его и понимал, что он абсолютно прав.

Если бы кто-нибудь в частном порядке упрекнул меня в том, что я вернулся с задания, я бы это стерпел. Если бы кто-нибудь по-дружески стал подтрунивать надо мной по этому поводу, я бы посмеялся вместе с ним. Но такое публичное обвинение, брошенное мне и моим товарищам, которые добровольно были готовы отдать свою жизнь, причем неоднократно, просто несправедливо! Я не хотел больше видеть Оцудзиму, место, которое я некогда едва ли не боготворил. Все, чего я хотел, – это выйти как можно скорее в море и никогда больше не возвращаться сюда.

Чувство это сохранялось у всех нас шестерых все время пребывания на Оцудзиме, даже тогда, когда мы перебрались на Хикари, и все мы были только рады, когда наступил день выхода на задание. Подводная лодка «1–361» с пятью «кайтэнами» на борту вышла из Хикари 23 мая под командованием капитана 3-го ранга Масахару Мацууры. Затем, пять дней спустя, капитан 2-го ранга Сакаэ Кихара увел в море подводную лодку «1–363». Она приняла также пять «кайтэнов», на ее борту были младшие лейтенанты Сигэюки Кобаяси и Тэриёси Исибаси – те самые, которые устроили нам столь памятную выволочку в один из вечеров.