Субмарины-самоубийцы. Секретное оружие Императорского флота Японии. 1944-1947

«Дорогой Кадзуо!

Должен извиниться перед тобой за долгое молчание. Со мной все в порядке, как, я надеюсь, и у тебя. Положение на фронтах все хуже и хуже, если верить тому, что мы слышим. Я часто спрашиваю себя, как живете вы, те, кто непосредственно не участвует в войне. Мы здесь все же не теряем надежды на успешный ее исход, делая все от нас зависящее, как, надеюсь, и вы. Ты должен упорно заниматься, чтобы в будущем стать полезным своей стране. Береги здоровье, это тоже очень важно. Мне надо спешить, поэтому я хочу успеть поблагодарить тебя за все то, что ты для меня сделал в своей жизни.

Ютака Ёкота».

Это было не очень-то похоже на письмо. Но я все же не хотел уходить на смерть, не послав весточки двум моим друзьям детства. Одного из моих остающихся на базе товарищей я попросил отправить эти карточки, когда лодка «1–47» выйдет в море, и почувствовал, что исполнил свой долг, когда он обещал сделать это. Теперь все, что связывало меня с миром, перестало существовать. Я воистину был готов к последнему путешествию.

На следующее утро, 29 марта 1945 года, я проснулся совершенно бодрым. Вскочив с койки, я схватил полотенце и направился в умывальную. Умывшись, я растирался полотенцем, насвистывая какой-то мотив, когда услышал за своей спиной чей-то голос, произнесший:

– Доброе утро, Ёкота.

Это был старшина Киси Киридзава. Он тоже был одним из водителей «кайтэнов» и самым маленьким по росту из всех курсантов базы Хикари.

Прекратив мыться, я обернулся.

– Доброе утро, старшина, – улыбнулся я, гадая про себя, зачем ему понадобился.

Старшина Киридзава держал одну руку за спиной.

– Я заглянул в вашу комнату, чтобы пожелать удачи, – сказал он, – но не застал вас там.

– Спасибо за добрые пожелания, старшина, – ответил я на это. – Мы постараемся занять места лейтенанта Миёси и старшины Ядзаки.

– Отлично! – сказал он и вытянул руку из-за спины.

В ней он держал небольшую и очень красивую куклу.

– Хочу просить вас – не возьмете ли вы это с собой? – произнес он, протягивая ее мне.

– Какая красота! – воскликнул я. – Не иначе ручная работа. Но зачем вы хотите, чтобы я взял ее с собой?

– Пожалуйста, не спрашивайте меня об этом, Ёкота, – сказал он, отступив на шаг. – Просто возьмите с собой на задание. Я буду очень вам признателен.

Заметив беспокойство во взгляде Киридзавы, я решил больше не докучать ему вопросами.

– Я возьму ее с собой, старшина, – пообещал я. – И повешу прямо под перископом.

– Большое вам спасибо, Ёкота.

Он повернулся и ушел, а я, озадаченный, продолжил умывание. Зачем он дал мне эту куклу? Был ли это подарок, сделанный мне? Или он хотел таким образом избавиться от нее, не в силах выбросить? Может быть, куклу подарила ему бывшая подружка, а теперь он хотел забыть ее, отправив подарок в небытие? Или, возможно, его семья подарила ему это как талисман, чтобы взять ее с собой в бой? Поскольку подводных лодок оставалось уже мало, многим водителям «кайтэнов» наверняка не суждено быть выбранными для выполнения боевого задания. Возможно, он уже отчаялся попасть на задание. Я пожал плечами, думая про себя, что человеку никогда не удастся до конца понять другого. Опустив куклу в карман, я закончил умывание. Надо было спешить. Мне еще предстояло обойти офицерское общежитие и попрощаться с офицерами базы Хикари, которые были добры ко мне.

У двери офицерского общежития я встретил лейтенанта Мияту.

– Удачи тебе, Ёкота, – сказал он, и я в ответ только улыбнулся и отдал ему честь.

Затем я прошел коридор на всю его длину и, начиная с самой дальней двери, стал стучаться в некоторые из них, благодаря живших там офицеров за то, что они сделали для меня во время моего пребывания в Хикари. В конце концов, решил я, здесь было не так уж плохо, хотя не так, как на Оцудзиме, разумеется. Может быть, действительно мы, пришедшие сюда с Цутиуры, и в самом деле были избалованы.