Субмарины-самоубийцы. Секретное оружие Императорского флота Японии. 1944-1947

Каждый день с восходом солнца я намереваюсь погружаться и двигаться под водой. Время от времени будут объявляться учебные тревоги, цель которых – научиться как можно быстрее готовить «кайтэны» к пуску. Мы будем засекать время по секундомеру от момента объявления тревоги по корабельной трансляции до того момента, как вы доложите о готовности к пуску по телефону из своей торпеды. Надеюсь, что каждый раз это время будет сокращаться.

Мысль об учебных тревогах была оригинальной, и она пришлась мне по вкусу. Подобные тренировки помогли бы нам избавиться от скуки и отвлекли наши мысли от неудобств жизни на борту лодки. Мы вернулись в кают-компанию, которая на время стала уже нашим привычным местом сбора, и принялись ждать сигнала тревоги. Спустя полчаса, проведенных в бесплодном ожидании, сигнал так и не прозвучал, и лейтенант Какидзаки сказал:

– Нет смысла праздно торчать здесь. Давайте лучше тренироваться в выходе на цель.

Младший лейтенант Тадзицу, который столь невозмутимо вел себя, когда нас забрасывали глубинными бомбами, помог нам. Он водрузил небольшую модель корабля на стол примерно в пятнадцати футах от нас. Мы должны были за несколько секунд определить ее курсовой угол по отношению к нам. Тадзицу был очень удивлен, когда обнаружилось, сколь точны мы были. Когда в очередной раз наступила моя очередь, я прикинул, что курсовой угол модели составляет более тридцати градусов, но все же менее сорока. Поэтому я доложил:

– Правый тридцать семь!

Это так позабавило Тадзицу, что он не позволил никому прикасаться к модели, пока лично не достал транспортир и не измерил точный угол, который, к его изумлению, оказался равен именно тридцати семи градусам.

– Должно быть, вы много практиковались в этом, – задумчиво протянул он. – Если вы будете так же точны и в бою, то уж точно не промахнетесь!

За этим занятием время проходило быстрее, коки уже стали накрывать стол к завтраку, когда неожиданно по трансляции прозвучала команда:

– Водителям «кайтэнов» занять свои места!

Мы бросились к выходу из кают-компании. Я оказался последним, поскольку меня рассмешил Синкаи. Когда прозвучала команда, он как раз сидел в туалете. Вид у него был курьезный, когда, несясь по проходу, он в то же время пытался подтянуть штаны.

Шесть «кайтэнов» были установлены на палубе лодки в следующем порядке. Четыре из них были закреплены ближе к корме лодки, сразу за рубкой, образуя фигуру в виде ромба. Первым в остром углу ромба стоял «кайтэн» № 1, на котором должен был идти в бой лейтенант Какидзаки. «Кайтэны» Фурукавы – № 2 и Ямагути – № 4 располагались немного дальше за ним, борт о борт. Мой № 3 стоял ближайшим к корме. Перед рубкой, опять же бортами друг к другу, были закреплены «кайтэны» № 5 – Синкаи и № 6 – Маэды.

«Кайтэн» лейтенанта Какидзаки был не самым близким к кают-компании, но наш командир оказался проворнее всех нас. Он уже нырял в трубу, ведущую к его оружию, когда мы все еще только подбегали к нашим люкам. Проползая в своей трубе, я услышал, как кто-то из экипажа субмарины задраивает за мной люк, ведущий в ее корпус. Труба, по которой нужно было пробраться к «кайтэну», имела в диаметре около двадцати четырех дюймов.[18] Включив фонарик и стараясь не ударить секундомер о стальные стенки трубы, я проскользнул сквозь нижний люк моего «кайтэна». Развернувшись в кокпите, я задраил за собой нижний люк и устроился на сиденье.

– Третий номер свое место занял! – доложил я по переговорному устройству.

– Слышите меня хорошо? – спросили меня из центрального поста.

– Слышу отлично! – ответил я.

– Очень хорошо! Все водители «кайтэнов» на своих местах. Расход времени – две минуты пять секунд.

Я оказался последним. После окончания учебной тревоги я узнал, что лейтенант Маэда занял место в своем «кайтэне», ближайшем из всех, уже через пятьдесят пять секунд и первым доложил по переговорному устройству. Капитан Орита, похоже, был доволен результатами. Во всяком случае, никаких нелестных для нас замечаний высказано не было.

Около 16.00 мы всплыли на поверхность моря. Обычно в подобных случаях нам не позволялось выходить на рубку лодки, но мне очень хотелось взглянуть на волнующееся море – мы чувствовали бортовую качку по мерному перекатыванию лодки. Синкаи тоже хотел этого. Возможно, это был наш последний шанс бросить взгляд на широкие океанские просторы, увидеть которые нам в следующий раз придется только через узкий окуляр перископа. Мы попросили разрешения у капитана Ориты. Он уже готов был отказать нам, когда Синкаи произнес:

– Пожалуйста, господин лейтенант. Хотя бы полминутки.

– Хорошо, – сказал Орита, – но, если нам придется срочно погружаться, мы вас оставим снаружи.

Он улыбался, произнося эти слова, но я не уверен, шутил он или говорил серьезно.

На мостике рубки стоял лейтенант Кавамото, на груди у него висел на ремешке бинокль, который он часто подносил к глазам. Вместе с ним на палубе находилось шестеро дозорных. Все они стояли не шевелясь, лишь медленно поводя головой, вперившись взглядом через бинокли в пространство моря и неба.