Субмарины-самоубийцы. Секретное оружие Императорского флота Японии. 1944-1947

Эта скромная вечеринка, начавшаяся после ужина, закончилась около 20.00. Лодка в это время шла в надводном положении. Я вышел на палубу, чтобы выкурить перед сном сигарету. Мне хотелось как следует отдохнуть, чтобы быть на следующий день в совершенной форме. Но, как и обычно, мне не удалось заснуть. В голове крутились обрывки воспоминаний о прошлом, чересчур яркие, чтобы дать мне погрузиться в забытье, что было бы так необходимо в этот момент. Я думал о своих племянниках, для которых я был самым любимым родственником буквально с самого дня их рождения. Я вспоминал о сотнях часов, которые я провел в блаженном ничегонеделании в доме моей сестры Тиёэ, лежа на татами и слушая граммофонные записи классической музыки. О ночах в спальне интерната 1-й школы в Токио, где я и мои товарищи-соученики провели так много времени, распевая песни. Я вспоминал своего друга, который в этот момент должен был постигать премудрости проектирования металлообрабатывающих машин в институте в Ёнэдзаве. Интересно, думал я, как сложится его судьба в это непростое время. Последнее воспоминание снова навело меня на мысль, не должен ли я оставить после себя нечто вроде прощального письма, в котором следовало бы изложить все эти мои мысли и думы. Но, задержавшись на этой мысли, я в конце концов отринул ее и наконец-то погрузился в беспокойный сон, негодуя сам на себя за то, что поддался всем этим воспоминаниям.

Следующий день, 28 апреля, не принес нам ничего нового. Весь день мы, четверо старшин-водителей «кайтэнов», не знали, куда себя деть. Мы бродили взад и вперед по отсекам лодки, по кают-компании, а на шее у нас болтались наши навигационные схемы ударов, фонарики и секундомеры. Мы не находили себе места и не знали, чем себя занять. Мы были совершенно готовы к действию, но дела не было. «Где же эти чертовы враги? Если мы их не встретим, у нас не будет целей! Почему они не появляются?» – все эти разговоры только усугубляли наше раздражение, мы становились все более и более нервными. Экипаж, как мы видели, старался понять наше положение. Он то и дело подбадривающе улыбался нам, но не заводил с нами разговора, если только мы к нему не обращались сами, очевидно из опасения еще больше расстроить нас.

Вечером, когда лодка поднялась на поверхность, чтобы зарядить аккумуляторы, мы вчетвером собрались на палубе у рубки, чтобы покурить.

– Ну вот, опять весь день впустую! – сказал Синкаи. – Мы на месте, совершенно готовы, а врага нет как не было!

– Ладно, не переживай, – бросил ему Ямагути. – Возможно, нам устроят еще одни проводы. Я бы не отказался от такого пива.

Как мне кажется, Ямагути мог бы в одиночку выпить все пиво, какое только нашлось на подводной лодке, если бы ему позволили это сделать. Он явно был неравнодушен к алкоголю. Мне как-то пришлось наблюдать, как он до последней капли опустошил бутыль сакэ емкостью по крайней мере в половину галлона, что внешне почти не отразилось на нем – лишь его и без того красное лицо стало немного краснее. На следующее утро после проводов на базе Хикари нашей предыдущей группы «Татара» он выглядел как ни в чем не бывало, хотя, я уверен, он выпил сакэ больше, чем два любых человека в ходе этого мероприятия. Лишь за неделю до нашего выхода на задание мы смогли наблюдать, как выпитое оказывает на него какое-то действие, хотя и не особенно заметное. Но в тот раз внешним признаком такого действия оказалась сигарета. «Приняв на грудь» изрядное количество сакэ, он с отсутствующим взглядом взял сигарету зажженным концом в рот и держал ее так несколько секунд, пока не сообразил, что же это жжет ему губы.

– Что ж, Ямагути, – поддразнивали мы его, когда он несколько дней залечивал довольно серьезный ожог, – тебе теперь придется перестать либо пить, либо курить. Ты явно не можешь делать то и другое одновременно.

Тогда он ответил нам так же, как и мы все отвечали остальным в последние дни нашей подготовки.

– Какое это имеет значение? – сказал тогда он. – Все равно я вскоре избавлюсь от всех своих дурных привычек!

Пока мы докуривали сигареты, с мостика рубки спустился капитан Орита. Фурукава, самый несдержанный из нас, заговорил с ним.

– Я думал, что уж сегодня нам точно придется встретиться с врагом, господин лейтенант.

Остановленный этим вопросом, капитан даже слегка подался назад. Но его ответ прозвучал вполне доброжелательно, хотя он прекрасно понял скрытый в вопросе подтекст.

– Время у нас есть, старшина Фурукава, – произнес он. – Я говорил вам, что на этом маршруте будет много вражеских кораблей. Вы можете мне верить, что мы их обнаружим. Пока что отдыхайте. Наш час наступит. – С этими словами он исчез в люке.

Отдыхать? Сейчас? В нас нарастала злость на врага. На просторах Тихого океана у него сейчас были тысячи кораблей. Где же все они скрывались?