Субмарины-самоубийцы. Секретное оружие Императорского флота Японии. 1944-1947

Синкаи чувствовал себя ничем не лучше моего. Он, раньше всегда пребывавший в веселом настроении, теперь погрузился в совершенное уныние. Мы чувствовали себя изгоями. Нам было страшно вновь вернуться в казарму. Мы были уверены, что никто не будет с нами разговаривать. Шесть водителей «кайтэнов» ушли на задание, и четверо из них вышли на врага. Синкаи же и я уже во второй раз ни с чем возвращались на базу. Люди будут думать, что с нами что-нибудь не так, казалось нам, и станут сторониться нас.

Освободившись от всех дел на подводной лодке, мы прошли в нашу бывшую комнату и постарались как можно реже из нее выходить. Насколько это было возможно, мы намеренно предельно ограничили наше общение с другими людьми. Мы мечтали только о том, чтобы земля разверзлась у нас под ногами и поглотила нас. В довершение моего духовного кризиса я никак не мог избавиться от чувства постоянной нечистоты, которое преследовало меня после возвращения с подводной лодки. Я провел на ней три недели и все это время не принимал ванны. Тело мое было покрыто слоем засохшего пота, машинного масла и грязи. Хотя на базе я много времени провел в банном домике, мне, как казалось, все никак не удается отмыться дочиста, и чувство это постоянно преследовало меня. Примерно такое же чувство испытывает человек, выздоровевший после тяжелой продолжительной болезни, – глубокую апатию, совершенное нежелание делать хоть что-то сверх самого необходимого.

Так прошли четыре или пять дней после нашего возвращения на базу Хикари. 17 мая, когда я лежал на своей кровати, тупо уставившись в потолок, в нашу комнату буквально ворвался младший лейтенант Цубонэ.

– Ёкота, ты здесь? – спросил он.

В другое время я бы вскочил с кровати, вытянулся по стойке «смирно» и отрапортовал: «Так точно, господин лейтенант!» Но на этот раз «Так точно, господин лейтенант!» прозвучало из моих уст столь неохотно, словно это произнес школьник, которого спросили, не сделал ли он небольшую ошибку в диктанте.

– Ты немедленно должен отправиться на Оцудзиму! – сказал мне Цубонэ. – Собирай вещи!

– Я, господин лейтенант? – ошеломленно переспросил я.

В глубине души у меня уже созрела и окрепла уверенность в том, что мне уже никогда не доверят выполнение какого-нибудь нового задания. Командиры, боялся я, вполне могут рассудить, что человек, дважды ни с чем вернувшийся с задания, не обладает достаточной решимостью для новой попытки. Разумеется, четверо моих товарищей – Какидзаки, Маэда, Ямагути и Фурукава – были доказательством того, что подобные рассуждения несправедливы, но разве Генеральный штаб военно-морских сил не считал, что человек не может постоянно сохранять в себе решимость умереть?

– Ну конечно, ты! – воскликнул Цубонэ. – Старшина Ириэ вчера погиб в ходе подготовки. Он должен был выйти с лодкой «1–36» на новое задание. Тебе приказано заменить его. Собирайся!

– Но… но что случилось с Ириэ? – спросил я.

Из всего состава нашего дивизиона на базе Цутиуры только Райта Ириэ и я были отобраны для подготовки в качестве водителей «кайтэнов». Почти все время моей службы на флоте мы так или иначе оказывались в одном подразделении.

– Он врезался в корабль-мишень вместе с Сёити Сакамото, который был с ним на борту. Но собирайся же!

Синкаи будет огорчен, когда узнает об этой двойной смерти, подумал я. Мы четверо хорошо знали друг друга. Синкаи! Растерявшись, я совсем забыл о нем. Что скажет он о моем отъезде на Оцудзиму? Какие чувства испытает? Лейтенант Цубонэ упомянул только меня одного. Только один человек был выбран. Моему хорошему другу Синкаи придется остаться в Хикари. Это станет тяжелым ударом для него.

– Когда соберешься, явишься к лейтенанту Митани, – сказал напоследок Цубонэ и вышел из комнаты.

Я принялся натягивать форму и собирать свои немногие вещи. Синкаи вошел в комнату, когда я уже заканчивал сборы. Увидев, что мои вещи упакованы, он в изумлении воскликнул:

– Ты уезжаешь, Ёкота? И куда?

Должно быть, в моем взоре он прочитал сочувствие к себе, почему и обрушился на меня с упреками.

– Ты покидаешь меня! – произнес он. – Ты даже не хотел попрощаться со мной!

Он был прав. В глубине души я знал, что не смогу перенести расставание с моим другом. Единственно, на что я надеялся, – что я покину Хикари раньше, чем он узнает о моем отъезде. Я сожалел о смерти Ириэ, но правдой было и то, что она изменила весь мой мир. Мне предстояла новая миссия. А Синкаи, мой друг как в жизни, так и перед лицом смерти, стоял сейчас передо мной, обвиняя меня и упрекая.

– Но что я могу сделать, Синкаи? – спросил я его. Мне просто несколько минут тому назад отдали приказ уехать.

Я не знал, что еще сказать, и попытался успокоить его.

– Командование знает, что ты великолепный водитель «кайтэна», – сказал я. – Но сейчас им из-за несчастного случая нужен только один человек. Вчера в ходе тренировки погиб Райта Ириэ вместе с Сёити Сакамото. Я должен занять его место. Когда я приеду на Оцудзиму, я спрошу командира группы, не нужен ли ему еще один человек. Я скажу ему, что ты ждешь здесь и очень волнуешься.