Субмарины уходят в вечность

– Если бы о вашей измене знал я, то пристрелил бы прямо на пороге этого забытого Богом кабинета. Но вас обвиняет гестапо. А в гестапо не принято позволять своим подопечным арестантам легко расставаться с этим бренным миром, там предпочитают в течение долгих месяцев пытать, допрашивать и снова пытать.

– Это известно каждому офицеру.

– …И только потом, определив в сообщники арестанту-офицеру нескольких других военных, веселой компанией отправлять на эшафот или сразу же в крематорий. Выбор зависит исключительно от настроения гестаповского Мюллера.

– Вы же милостиво предлагаете мне пустить себе пулю в лоб?

– Это предложение сделал вам гросс-адмирал Дениц, предполагавший, что у вас хватит ума застрелиться еще до того, как ему придется спасать вас от гнева гестапо, вызывая тем самым гнев на себя.

– Да не стал бы адмирал вызывать его!

– Не будем полемизировать, тем более что речь идет о достоинстве самого гросс-адмирала. В любом случае, если у вас есть желание искупить свою вину таким образом…

– А существует иной способ? – с надеждой спросил Норден.

– Существует. – Штубер уселся в широкое, смахивающее на небольшой диван, кресло Визнера по ту сторону стола и указал командиру «Викинга» на стул у приставного столика.

– Я буду очень признателен вам, – побледневшими устами проговорил обер-лейтенант. – Я хочу погибнуть с достоинством, чтобы позор моего лжепредательства не падал тенью на славный род Норденов, ведущий свое начало от одного из нормандских рыцарей.

– Есть одно обстоятельство, которого вы только что коснулись, обер-лейтенант. Перед выходом в море я беседовал со своим отцом, бароном генералом Штубером, и случайно узнал, что в дни молодости он знаком был с неким графом Карлом фон Норденом, весьма уважаемым человеком.

– Это же мой отец! – почти вскричал обер-лейтенант, чувствуя, что в лице этого громилы-диверсанта обретает своего спасителя. – Подполковник Карл фон Норден. Он погиб незадолго до нашего нападения на Польшу, во время учений, при каких-то странных обстоятельствах.

– Никакой странности. Он был убит во время учений за свои резкие высказывания по поводу создания войск СС в качестве элитных.

– Неужели это правда?

– В те времена батальоны и первые дивизии СС еще только утверждались в качестве элитных воинских подразделений. И неосторожные, скажем так, высказывания аристократа-подполковника оскорбляли чувства их основателей. Как лично вы поступили бы с человеком, позволяющим себе подобные высказывания, Норден?

Отец Вилли Штубера никогда ни о каком графе Нордене не упоминал, это была ложь. Имя отца командира «Викинга» оберштурмбаннфюрер узнал от капитан-лейтенанта Штанге. Все остальное было плодом его фантазии, в эти минуты он прибегал к одному из традиционных приемов вербовки агентуры.

– К сожалению, речь идет о моем отце, – потупив глаза, пробормотал обер-лейтенант. – Но мы в семье всегда считали, что его гибель под гусеницами танка – трагическая случайность.

– Поскольку таковой была официальная версия.

– Теперь я понимаю, почему в меня так вцепилось гестапо.

– Видите, как все просто. А теперь слушайте меня внимательно, Норден. Еще не зная лично вас, но из уважения к другу моего отца, я взял грех на душу. Я убедил Скорцени, что слишком расточительно терять таких опытных боевых офицеров-подводников, каковым являетесь вы; что нет смысла по-гестаповски расправляться с вами, тем более – в самом конце войны. А затем предложил взять вас под опеку службы безопасности СС, то есть под опеку СД, и оставить в живых под мое личное слово чести.

– И он согласился?! – озарилось лучом надежды лицо Нордена.

– Он сказал, что лично решит вопрос с чинами гестапо, а вас отдает в мое полное распоряжение. Гросс-адмирал Дениц поставлен им в известность. Но реально защитить вас от гестапо мы сможем только в одном случае: если вы становитесь тайным агентом СД и беспрекословно выполняете все мои приказы.

– Я согласен, господин оберштурмбангфюрер! – выпалил Норден, едва дождавшись окончания его тирады. И Штубер понял, что честь рода для этого офицера-аристократа действительно чего-то стоит.

– Ваше согласие принимается. С этой минуты вы в порядке исключения, исходя из особой военной ситуации, переводитесь в войска СС без каких-либо формальностей и вам присваивается чин оберштурмфюрера, то есть обер-лейтенанта. Будем считать, что клятву офицера СС вы уже приняли, о соответствующем приказе я позабочусь.

– Благодарю за доверие! – подхватился Норден. – Я его оправдаю. Для меня это огромная честь, барон! Хайль Гитлер!

– А вот вам и первое задание: вон там, в шкафчике, стоит бутылка вина и покоятся бокалы. Распорядитесь-ка ими по достоинству.

Вино оказалось кислым и слишком теплым, тем не менее оно прекрасно утоляло жажду, а главное, создавало иллюзию непринужденности беседы двух офицеров-аристократов.

– …Итак, что вы можете сказать о коменданте этой базы, Норден? Я имею в виду не официальную характеристику, а то, что осталось вне его личного дела.