Субмарины уходят в вечность

— Кстати, помнится, в прошлый раз вы рассказывали мне о некоей прекрасной представительнице итальянской «черной знати»[112], высшей аристократии Италии.

— Да, в той истории с Муссолини была замешана и одна очаровательная римлянка, — неуверенно подтвердил генерал, еще понятия не имея, о ком именно идет речь.

— И вам удалось подступиться к этой римлянке и всем прочим сливкам «черной знати»? Только правду, правду…

— В общем-то да… — все еще мучительно пытался припомнить генерал О'Коннел, о ком это решил поведать ему премьер-министр.

— А не могли бы вы отвечать если не определеннее, то хотя бы увереннее, генерал?

— Для начала хотелось бы уточнить, кого именно вы имеете в виду, — признал свое поражение О'Коннел.

— Все то, хорошо известное вам около ватиканское чиновничество, которое уже подарило Италии не одного негодяя, причем не только с церковной окраской…

— Но вас интересует женщина, — к этому мгновению генерал уже, наконец-то, сумел вспомнить имя прекрасной представительницы «черной знати» и теперь спешно пытался привязать к нему имя кого-то из своих итальянских агентов или хотя бы кандидатов на вербовку. — Вот именно: некая итальянка, которая якобы работала на вас, на разведку Ватикана, германцев и добрый десяток других спецслужб.

— Признаю, к тому времени она уже действительно являлась двойным агентом.

— Если вы имеете в виду только германскую и итальянскую разведки, то все же потрудитесь обратить внимание на мою подсказку и вспомнить еще и о ватиканской.

— Понимаю, вы — о «Содалициум Пианум»[113], специальной церковной сыскной службе, которую возглавляет прелат Бенини, — решил щегольнуть своими познаниями О'Коннел.

— Вы опять неточны, генерал: не «прелат Бенини», а «яростный поклонник и приверженец Бенито Муссолини» прелат Бенини.

— Уточнение принимается, сэр

— И уверен, что это «Содалициум Пианум» нашла, проверила и не просто завербовала эту вашу княгиню, но и открыла в ней шпионский талант.

— Насколько я понял, речь идет о княгине Марии-Виктории Сардони.

— Как вы назвали ее? Княгиня Мария-Виктория Сардони? Очевидно, речь именно о ней. Ведь это она помогла тогда Скорцени в его погоне за Паломником?

— Какое-то участие она, несомненно,принимала.

— И какие же выводы после всей этой истории вы сделали, мой генерал? Сумели получить хоть какой-то доступ к телу этой новоявленной Марии Магдалины? Или хотите сказать, что и на этом фронте Скорцени обошел вас на половину корпуса?

— У нас есть человек, близкий к телу княгини Сардони. Сейчас.

— Неужели? И чем же он занимается, пребывая у тела этой

смазливой итальянки?

— Поисками кладов Роммеля.

— Чьих-чьих кладов?! — изумленно спросил Черчилль.

— Фельдмаршала Роммеля, известного нам по боям в Ливийской пустыне,

— Не надо напоминать, чем нам известен Роммель, кладоискатель вы наш! Лучше объясните мне, почему сокровища германского фельдмаршала этот ваш «суперагент» ищет у тела столь безмятежно прекрасной итальянки.

— Потому что путь к тайнам этих сокровищ пролегает через тайны тела княгини Сардони.

— Вот теперь я слышу доводы истинного разведчика! — коротко, но очень едко рассмеялся премьер. Однако тотчас же выдержал надлежащую паузу и уже совершенно спокойно спросил: — Считаете, что это реально? Лис Пустыни действительно мог не сдать награбленное им в Африке в казну рейха и кое-что припрятать?

— Самым пиратским образом, сэр.

— Заманчиво, конечно, очень заманчиво. Тем не менее сначала надо разобраться с «Евангелием».

…Однако разговор этот происходил несколько дней назад. А теперь перед Черчиллем лежал ворох всевозможных донесений, а также сообщений иностранных газет и радиостанций, из которых следовало, что Муссолини действительно схвачен был итальянскими партизанами в ночь с 26 на 27 апреля, когда пытался достичь швейцарской границы, примкнув вместе со своей немногочисленной свитой к двигавшемуся в том же направлении отряду германцев. К случайно оказавшемуся в том месте отряду.

Брать в плен или истреблять около двух сотен германцев командир этого партизанского заслона, понятное дело, не решился. Но условие, которое он выдвинул перед командиром гитлеровцев, было предельно простым и справедливым: в Швейцарию уходят только солдаты фюрера, к которым у партизан больше вопросов не возникает, итальянцы же остаются.

Ну а дальше начался спектакль, совершенно недостойный великого дуче. Вняв мольбам Муссолини, некий германский лейтенантик попытался спрятать его на дне кузова, прикрыв своей шинелью, однако во время обыска партизаны узнали своего незабвенного вождя и дичайшим образом возрадовались. Они пригнали дуче, как пойманного сельского воришку, в ближайшую деревушку Донго и заперли там в каком-то крестьянском доме.