Суд Джульетты

Следующие кадры были сняты внутри часовни. Оператор притаился где-то в проеме ризницы, слева от иконостаса, и потому внутреннее пространство маленькой часовни было у него как на ладони. Участники церемонии уже собрались и, судя по их встревоженным взглядам, обращенным в сторону главного входа, ожидали только невесту. Камера внимательно вглядывалась в их лица, будто пыталась проникнуть в мысли и чувства людей, собравшихся на этой странной свадьбе. Скрыться от ее вездесущего ока удалось только священнику, который повернулся к оператору спиной, словно догадываясь о его присутствии. Возле него стоял низкий металлический столик, где лежали предметы, необходимые для свершения обряда, в том числе и та самая серебряная чаша, уже наполненная вином.

В притворе, отделенном от главного помещения храма лишь легкой решеткой, мелькнуло что-то белое, воздушное, и в ту же секунду под высоким арочным сводом показалась невеста. Наконец-то Аня смогла увидеть живой девушку, сумевшую легко и непринужденно завоевать сердце завидного холостяка, но так и не ставшую его женой.

Настя Полунина не была идеально красивой и вряд ли привлекла бы внимание менеджеров модельных агентств и фотографов — волосы и фигура безупречны, но вот рот великоват, и нос неточеный, да и вообще слишком прописана… Но была в ней какая-то магическая прелесть, загадка, которая с первого взгляда убивала мужчин наповал, заставляя даже самых серьезных из них делать большие глупости. Слегка опираясь на руку своего мнимого отца, девушка приближалась к месту свершения таинства. Она как будто предчувствовала, что ждет ее в конце пути, — в лице ее не было ни кровинки, а на губах блуждала грустная отрешенная улыбка. У Ани тоскливо сжалось сердце.

Между тем с камерой, управляемой рукой Гарика, происходило что-то непонятное. Она то и дело «уезжала» куда-то в сторону. Но эта его небрежность давала возможность разглядеть лица людей, наблюдающих за шествием невесты. Надменная Лариса Николаевна цепко ощупывала взглядом Настю и ее отца, чуть в стороне ее кавалер Ратников со своей обычной приятной улыбкой, Таня Мирошникова в чудовищном зеленом платье (надетом умышленно, вкуса-то ей не занимать), бледная, жалко улыбающаяся, но все равно убийственно красивая принцесса Ди, откровенно скучающий Олег Савченко и, наконец, Денис Круглов, который почему-то смотрел не на невесту, а себе под ноги.

Даже служитель (назвать его батюшкой язык не поворачивался, слишком он был молод) оказался беззащитен перед удивительной красотой невесты. Позабыв о своем положении, он во все глаза пялился на девушку и опомнился, только когда жених и невеста, взявшись за руки, выжидательно уставились на него. Обряд начался. На престоле, покрытом белой пеленой, лежали крест и толстая церковная книга. Священник раскрыл ее на заложенном месте и глухим голосом монотонно забубнил слова, расслышать которые не было никакой возможности.

Свадебный ритуал не отличался пышностью и торжественностью. Священник торопливо прочитал короткую молитву, объяснил присутствующим суть и значение брака, задал жениху и невесте необходимые вопросы. После того как Виталий и Настя по очереди ответили свое «Да!», священник попросил их расписаться в каких-то древних свитках, которые он назвал «брачными», и предложил молодым людям обменяться кольцами.

В тот самый миг, когда Настя надевала кольцо на палец своему жениху, рука ее нервно дрогнула. Тоненький ободок проскользнул между пальцами и золотистой змейкой покатился по мозаичному полу часовни. Гарик Данилюк — прирожденный режиссер! — не смог упустить такой эффектный кадр и продолжал неотрывно следить за скользящим по полу кольцом, пока оно, вдоволь накрутившись, не затихло в метре от Дениса Круглова.

Кольцо вернули, и Настя благополучно надела его на палец Виталия. Священник взял в руки чашу с вином, пробормотал молитву и предложил жениху и невесте отпить по глотку для закрепления обряда. Первой чашу взяла Настя, поднесла ее к губам, сделала глоток, и… в эту минуту камера снова предательски «поехала».

— Да что он вытворяет? — возмутилась Старцева. — Пьяный, что ли?