Суд идет

Очень кстати Вы привели мысль Станиславского о том, что «режиссёр должен умирать в актёре, как бы растворяться в нём…» Интересно, кто будет умирать в Яковлеве, растворяться в Ельцине, Черномырдине, Гайдаре?.. Наконец, кто будет сидеть рядом с Горбачёвым во время русского Нюрнбергского процесса? Пишите новые воспоминания, кайтесь, ищите «рыжих», а то ведь, неровен час, пригребут и Вас со всеми предателями русского народа, и завяжут с ними одной верёвочкой, и потребуют расплаты за Ваш такой «стремительный скачок в карьере». Правда, Вы все-таки сказали об Арбатове, духовном брате Яковлева, его политическом близнеце. Страшноватую вещь сказали… Даже мороз идёт по спине — будто этот, очень знаменитый академик, ловко увёл нашу научно-техническую революцию по ложному пути. Да уж, они могут! Много бед принесла эта «тихая» диверсия нашему народу, но ведь если слушать таких академиков, и не в такую трясину залезешь. Вон Брежнев послушался Заславскую, ликом похожую на Новодворскую; она ведь тоже академик! Шепнула на ухо «звёздному» генсеку убрать с лица русской земли «неперспективные» деревни. Ну и убрал. И сгинули в небытие тысячи, десятки тысяч русских деревень. И моя сорокадворная деревушка Ананьено, в прошлом Слепцовка, исчезла в одночасье. Гитлер не сумел, а эти два: Брежнев, он же Гонопольский, и Заславская — сумели.

А ведь Арбатов-то не с Луны упал в Институт Америки и встал у плеча Горбачёва в качестве главнейшего советника, да и к Вам в кабинет дверь ногой открывал. Он, наверное, тоже за чью-то «волосатую» руку зацепился, и тоже, как Вы, «совершил стремительный скачок» в карьере. Я и моё поколение знают Арбатова, — он же Альтов — помним мы, с Вашим воцарением в Кремле сразу на несколько вышек взлетел: в академики неизвестно каких наук, на должность директора гигантского Института Америки и в советники всех кремлёвских вождей сразу. А дверь-то Вашего кабинета он, конечно же, ногой открывал. А меня, между прочим, примерно в те же времена наш министр хотел Вам представить на предмет утверждения, но кто-то мне шепнул: «Ты только о сионизме ничего не говори, Егор Кузьмич страсть как не любит разговоров о евреях. Он тогда в лице меняется, и ты для него в один миг в заклятого врага превратишься». Ну, я и упросил Свиридова отложить до лучших времён моё представление «кремлёвскому старцу». О чём же я мог с Вами разговаривать, как только не о тех, кто терзал нашу литературу, травил талантливых писателей и требовал от нас печатать литературный мусор. Люди, подобные Яковлеву, Арбатову, с виду-то вроде бы и не очень похожи на чертей или сатанистов. Они, к примеру, любят фамильярность. «Миша», «Саша», «Жора»… Это стиль их отношений. Вы и сами скоро заразились от них. Помните, как Вы кричали Ельцину: «Боря, ты неправ!..» Прав или не прав, но вскоре окажется, что у него побольше прав, чем у Вас с Горбачёвым. А Вы ведь, наверное, не забыли, как старательно тянули его из Свердловска в Москву. Знали, конечно, что и пьяница, и невежда, и никакой он не Ельцин, а Элькин, и ко всему русскому пламенеет звериной ненавистью — зато чесночный дух от него за тысячу вёрст валил, а уж это-то для вашей компании — лучше ничего и не надо. Был бы он, этот такой сладкий запах древних ханаанских пустынь, а всё остальное приложится. Знали Вы кому служите. И Горбачёв, плотно упаковавший и глубоко запрятавший свою первородную фамилию Гайдер, и Андропов, он же Эренштейн-Либерман, и Шеварднадзе, и Громыко — Кац Исаак, да и «плачущий» премьер?… — ну, тот, что, как и Ельцин, тоже из Свердловска, все они ленинскую картавость и троцкистско-зиновьевскую ярость как сладкую музыку воспринимают. Это к их духовному отцу обратился Сергей Есенин со стихотворением, за которое, как мне думается, и поплатился жизнью:

Слушай, Чекистов!
С каких это пор
Ты стал иностранец?
Я знаю, что ты еврей,
Фамилия твоя Лейбман.

В иных местах воспоминаний Вы вдруг коснётесь щекотливой тайны… Покажутся уши таких молодцов, как Яковлев и Арбатов. Но — только лишь покажутся, да и то — одни лишь кончики ушей.

«На смену былым коррумпированным элементам, — пишете Вы, — десятилетиями враставшими в плоть КПСС и всего общества, буквально мгновенно, за какие-то один-два года, пришли ещё более страшные и всеобъемлющие коррумпированные силы, удушающие то здоровое начало, которое пробудилось в партии и в стране после апреля 1985 года».