Суд над Роксаной

— У кота есть магический талант, — сказала Менция, — он заключается в способности найти что угодно, кроме своего дома. Он нашел тебя, кентавр Арнольд, и твоего приятеля-пустослова. Что же до меня, по правде сказать, я малость чокнутая, но попадая в Область Безумия, обретаю некоторое здравомыслие. Чего не могу сказать о тебе и о твоем спутнике.

Арнольд заморгал.

— Так ты что, настоящая?

— Вот оно что! — догадалась Менция, пустив в ход здравый смысл. — Ты и твой друг сочли и Сэмми и меня всего лишь бредом, порождением Безумия. Нет, мы самые настоящие, а вот и Дженни идет. Настоящая эльфесса.

— Прошу прощения, мы ошибочно приняли тебя за часть местной фауны, — сказал кентавр. — Да, я Арнольд, а моего друга, архивариуса из Обыкновении, зовут Икабод. Мы здесь изучаем и описываем всяческие порождения и проявления Безумия.

— Рада познакомиться. А я демонесса Менция, худшая половина демонессы Метрии.

Старые глаза осветило воспоминание.

— Как же, помню. Метрия издавна пользовалась дурной славой.

— Теперь она вышла замуж, обзавелась половинкой души и остепенилась. В настоящее время ей приходится выполнять поручение Симург и Доброго Волшебника, чтобы найти возможность привлечь внимание аиста. Лет четыреста назад она ему малость насолила, и теперь он категорически отказывается реагировать на ее послания.

— Могу себе представить, — добродушно фыркнул Арнольд. — Скажи, а ты не имеешь ничего против того, чтобы показать Икабоду свои ноги?

Менция знала, что этот кентавр отнюдь не глуп даже по кентаврским меркам, и хотела заручиться его сотрудничеством. Поэтому она немедленно подняла подол и показала Икабоду прелестные ножки. Глаза старика подернулись поволокой.

Дженни подняла кота.

— Я так понимаю, Сэмми тебе больше не нужен, и мы можем идти?

— Так-то оно так, — хмыкнула Менция, — но путь назад небезопасен. Может быть, выйдем из Области Безумия вместе?

Она опустила подол, и глаза старика через некоторое время обрели обычный вид. Чувствовалось, что он знал толк в женских ножках.

— Похоже, здесь не так уж страшно, — возразила Дженни. — Куда спокойнее, чем в ту пору, когда мне случилось побывать тут с обыкновеном Дагом.

— Я бы никоим образом не счел возможным рекомендовать маленькой девочке перемещаться в одиночестве по столь опасному краю, — заметил Икабод.

— Мне уже восемнадцать, и для эльфессы я совсем даже не маленькая! — обидчиво возразила Дженни.

— Так ты эльфесса! — удивился Икабод. — Надо же, таких эльфов в моем каталоге нет. На руках у тебя по четыре пальца, уши заостренные, и ты, кажется, не связана с вязом.

— Я из Двухлунии, — пояснила Дженни.

— Двухлунии? — переспросил старик. — Вот уж этого в моем каталоге точно нет.

— Двухлуния тоже магическая страна, но другая. Я попала в Ксанф, догоняя кота Сэмми, который нашел здесь перышко из крыла кентавра. Но найти путь домой нам так и не удалось.

— Но ведь ты могла попросить кота найти не дом, а предмет или человека, находящегося неподалеку от дома, — предположил Арнольд.

— Пробовала, ничего не вышло. Видимо, он не может найти ничего близ дома, пока находится в ином мире.

— А если воспользоваться наоборотным деревом, чтобы он не мог найти ничего, кроме дома? — подал голос Икабод.

— Пробовали — и с тем же результатом, — печально промолвила эльфесса. — Он просто не мог найти ничего, совсем ничего.

— Наоборотное дерево способно производить самые неожиданные эффекты, — добавила Менция. — Скажем, при попытке применить его к Источнику Ненависти в Золотой Орде результат получился совершенно неожиданный: вместо того чтобы полюбить друг друга, искупавшиеся смертной ненавистью возненавидели саму воду. То же самое касается и Конпутера: если попробовать наоборотитъ его, то он не станет добрым, а только начнет писать все на своем экране справа налево, отчего его вертуальный мир вконец извертится.

— Весьма проницательное наблюдение, — подтвердил Икабод. — Существовала надежда, что наоборотное дерево позволит воскрешать убитых взглядом василиска, но в результате эксперимента василиск умудрился убить взглядом себя самого. При попытке вывернуть чары, превратившие людей в рыб в Рыбной Реке, рыбы превратились в воду, а вода в рыб.

— Помню, — с улыбкой сказала Менция, — у одного малого был талант заставлять всех вертеться как уж на сковородке. Кто-то сунул ему в карман наоборотную щепку, в надежде что парень завертится сам, но вместо этого при попытке пустить в ход свой талант он оказался в мокрых штанах.

— Так ему и надо, — рассмеялась Дженни.

— Дерево сработало неплохо, — согласился Икабод, — но вовсе не так, как ожидали люди. Видимо, оно едва ли способно помочь Дженни в поисках возможности репатриации.

Мудреное слово «репатриация» Менция слышала впервые, однако, обладая на данный момент основательным здравомыслием, догадалась о его значении и пожала плечами.

— Видать, что так.

Арнольд с задумчивым видом нахмурился: решение интеллектуальных задач являлось одним из любимейших его занятий.

— А как насчет тех волшебных пузырей, в которых сплавляли всякий мусор? Если поймать один из них и направить…