Суд последней надежды

Теория, которой придерживалось следствие, заключалась в том, что Вэнс Харди, который, как было доказано, вообще не знал Луиса Ламберта, напал на него и убил лишь для того, чтобы завладеть суммой денег, которые Ламберт только что получил в банке, то есть, что мотивом преступления был грабеж и только грабеж.

Если бы было доказано, что смерть Ламберта явилась результатом войны бутлегеров и что мотивом ее явилась месть, следствие не только получило бы подтверждение носившихся в воздухе слухов, но и могло бы вспомнить слова Ламберта, которые тот успел прошептать Марселу перед смертью: «Меня убила Речная банда».

Тем не менее, показания, которые дал нам свидетель, стоя на запруженном перекрестке, были очень ценны, а то, что мы записали драматическое изложение событий на магнитофонную ленту, могло серьезно изменить ход дела Вэнса Харди.

Алекс Грегори пропустил через полиграф обоих — и Вэнса Харди, и Глэдис Баррет, и ему удалось прийти к вполне определенным выводам. Вэнс Харди не ощущал вины за убийство Луиса Ламберта. Глэдис Баррет была полностью убеждена в невиновности своего брата и не знала, что указывало на его вину, хотя Грегори видел, что Глэдис была куда более убеждена, что ее брат был у нее дома в день убийства, чем на то были объективные доказательства. Можно предположить, что подсознательно ей очень хотелось, чтобы это так и было. Харди, скорее всего, в эти дни в самом деле был у нее, но когда она утверждала, что уверена в определенном дне, она руководствовалась не памятью, а доводами рассудка. Расшифровывая записи на детекторе, Грегори пришел к этому твердому убеждению.

Бруно Марсел продолжал находиться под явным впечатлением того, что оказался единственным человеком на процессе, который опознал Вэнса Харди.

Но и надежность его опознания тоже вызывала вопросы. Были показания и другого свидетеля, которому удалось увидеть руки одного из убийц, когда они выталкивали умирающего Ламберта из машины. Этот человек, по словам Вэнса Харди, тоже опознал его, сказав, что его руки похожи на те, что он видел.

Словом, никто не знал в точности, что же происходило во время суда, потому что его записи также исчезли.

Но тут сказались, скорее всего, совсем другие причины, чем те, что были в деле Луиса Гросса.

В Детройте много лет существовал обычай, по которому, если жюри присяжных приходило к решению поздно вечером, вердикт выносился в отсутствии судьи. Его записывал секретарь суда и на следующий день представлял суду в полном составе, когда они занимали свои места. Время от времени Верховный Суд объявлял такую практику неконституционной и гарантировал новое судебное разбирательство обвиняемому. Конечно, были сотни заключенных, которые могли бы потребовать на этом основании освобождения.

Но, наверно, было простым совпадением, что в некоторых таких случаях, когда вердикт выносился в отсутствии судьи, документы об этом исчезали, так что никак не удавалось официально установить факт, что осужденный имеет право потребовать нового процесса.

Имеются определенные доказательства, что так проходило и дело Вэнса Харди, когда вердикт был вынесен в отсутствии судьи.

Вызвать к жизни воспоминания о том, что случилось двадцать шесть лет назад — дело довольно трудное. Некоторые члены жюри присяжных, осудившего Вэнса Харди, пребывали в уверенности, что судья был на своем месте, выслушивая вердикт. Другие были столь же уверены, что вердикт выносился в отсутствии судьи. Во всяком случае, кто-то постарался вырвать эти страницы из стенографического блокнота, так что теперь уже было невозможно установить, что говорят официальные документы по этому поводу.

Учитывая утверждение Марсела, что никто больше не опознал Вэнса Харди; учитывая собственное заявление Харди во время суда; учитывая, что Марсел отказался от своего так называемого опознания; учитывая данные Грегори после тщательных проверок на полиграфе и тот факт, что ранее полицейские эксперты подвергали Вэнса Харди таким же испытаниям и пришли к выводу о его невиновности; учитывая заявление свидетеля, который был на месте преступления и который предоставил нам информацию, что смерть Ламберта явилась результатом войны бутлегеров, — собрав все это, мы имели полные основания обратиться к губернатору с просьбой помиловать Вэнса Харди.

В Мичигане достаточно любопытна сама процедура такого обращения. Единственным правом помилования обладает лишь губернатор, но перед этим необходимо, чтобы прошение о помиловании было тщательно рассмотрено отделом, который проводит предварительное расследование. Если отдел считает, что заключенный не достоин помилования, то все остается как есть. Если отдел считает, что в деле есть определенные сомнения, назначаются публичные слушания, и любое лицо, у которого есть свои возражения, имеет право присутствовать на этих слушаниях. По окончании слушания дело представляется губернатору. То есть решение судьбы любого помилования, снижения сроков наказания и т. д. зависит от отдела.