Суд последней надежды

Конечно, тут же возникли вопросы по поводу эффективности «детектора лжи».

Для меня вопрос, насколько точен детектор, был равносилен вопросу: «Как хороша фотокамера?».

Естественно, не камера делает снимки. Снимки делает фотограф. Некоторые из них, работающие с довольно дешевыми аппаратами, ухитряются делать фотографии, которые получают потом национальные премии. Другие делают ими же посредственные снимки, случается, кое-кто забывает перевести пленку или снять крышечку с объектива.

Полиграф — всего лишь научный инструмент. Он фиксирует некоторые специфические реакции со стороны субъекта. Сопоставление и оценка этих реакций с целью выяснить, говорит ли субъект правду или нет, зависит от множества факторов — от вопросов, которые ему задают, от того, насколько субъект подготовился к испытанию, и от мастерства оператора.

Вполне возможно, что Алекс Грегори, например, не всегда рискнет утверждать, виновен или нет испытуемый. Но я чувствовал, что Алекс Грегори никогда не скажет на невиновного человека, что тот виноват. Он может сказать, что не знает, не уверен. Но если, по его мышлению, человек определенно виновен, я не рискну оспаривать его суждение. И в то же время, если Алекс Грегори заверит нас, что человек, утверждающий свою невиновность, говорит правду, я без колебаний предприму расследование, которое, возможно, потребует сотен часов времени.

Мы обо всем в основном договорились. Сигер знал, что, изучая протоколы судебных заседаний я буду использовать те знания, которые приобрел за двадцать пять лет выступлений в судах.

Позже наше расследовательское сообщество получило серьезное подкрепление в лице Тома Смита и Боба Рея.

Том Смит был в то время начальником исправительной тюрьмы штата Вашингтон в Валла-Валла. Боб Рей работал под его началом, и первое же дело, за которое мы взялись, привело к нашему тесному знакомству. Несколько позже они откровенно заинтересовались социальной значимостью программы, которую мы предприняли и, когда представилась такая возможность, присоединились к нам.

Тем не менее эта страница наших приключений еще не была написана. Первым делом мы были озабочены проблемой, как собрать воедино достаточно известных расследователей, престиж которых мог повлиять на мнение общества, которые испытывали бы искреннее уважение к закону, чтобы посвятить ему немалую часть своего времени, и у которых была бы достаточная профессиональная подготовка, позволявшая, добираясь до сути дела, отбрасывать в сторону все фабрикации.

Так мы и путешествовали по полуострову, у каждого костра обсуждая планы создания нашего Суда Последней Надежды, прикидывая, как его создать — и с каждым днем становилось яснее, что ответ на тe наши сомнения может дать только реальный экперимент.

2

Своего первого дела нашему Суду ждать пришлось недолго.

Прошло не более недели после нашего возращения, как мне представился случай познакомиться с обвинением Кларенса Богги, заключенного № 16587 исправительной тюрьмы штата Вашингтон в Валла-Валла, осужденного к пожизненному заключению за убийство.

Богги написал письмо и приложил к нему копии документов. Оно было доставлено мне досточтимым Арвидом Орнеллом, капелланом протестантской реформаторской церкви в Монро. Письмо это в свое время было отправлено по инстанциям, но оказалось похороненным в куче подобных же прошений заключенных со всей страны.

Затем я получил известие от досточтимого В. А. Джилберта, который по своей воле исполнял обязанности священника в Валла-Валла; он просил меня о встрече на моем ранчо.

Джилберт был пастором епископальной церкви Святого Павла в Валла-Валла. Немалую часть своего времени он добровольно отдавал обязанностям церковного священника, заботясь о духовном просветлении заключенных.

У Билла Джилберта был церковный приход в Санта Барбаре. По забитым воскресным дорогам он проехал двести миль до моего ранчо, чтобы посоветоваться со мной о деле Богги, и в тот же день двинулся обратно — почти пятьсот миль по воскресным дорогам, только чтобы заручиться моей поддержкой в деле несчастного безденежного бедняги, который сидел в Валла-Валла уже тринадцать лет и которому предстояло провести там весь остаток жизни.

Филантропический порыв Билла Джилберта, жертвовавшего и свое время и свою энергию, показался мне тогда достаточно необычным. И только потом, познакомившись с деятельностью тюремных священников, я понял, что это обычный эпизод в их жизни.

Целую книгу можно — и нужно — написать о деятельности этих людей. Они приносят в жертву свое время, свои средства, покрывают на своих машинах сотни миль, стараясь делать все, что в их силах, для духовного и материального благополучия заключенных, многие из которых бесстыдно злоупотребляют такой преданностью своему призванию.