Читаем Суд праведный полностью

Высич хотел броситься вниз, но увидел перед собой в отблесках керосинового фонаря вороненый ствол револьвера и желтые пуговицы шинели городового. Глядя на его усатую пасмурную физиономию, Валерий растерянно улыбнулся и виновато проговорил:

— Извините, я, кажется, перепутал адрес.

— А это мы сейчас узнаем, — простуженно прохрипели за спиной городового, и на пороге появился жандармский вахмистр. Он сделал приглашающий жест. — Прошу вас.

— Я спешу, но коли это так необходимо… — произнес Высич, бочком втискиваясь в переднюю.

Во всей квартире уже горел свет. Хозяин, высокий белокурый студент университета, стоял прямо посреди комнаты. Его лицо было бледно, глаза в первую секунду прямо-таки впились в Высича, но он тут же их отвел и безразлично опустился на стул.

— Я с этим господином не знаком, — громко произнес он, подняв глаза на вахмистра.

Тот, хмыкнув, подкрутил ус, с веселостью проговорил:

— Я тоже. Но сейчас познакомимся, — и прищелкнул каблуками. — Вахмистр Стоногин.

— Доктор Шилов, Никанор Васильевич… — отрекомендовался Высич.

— Очень приятно, — расплылся в улыбке вахмистр, соображая, какую, собственно, линию поведения избрать в отношении столь респектабельного господина, ни с того ни с сего явившегося вдруг в квартиру эсдека, где была оставлена засада.

— Мне тоже, — ответил Высич улыбкой, следя незаметно за господином в партикулярном платье, в котором сразу узнал филера с пристани. Да, подумал он, наступить филеру на ногу бывает и приятно и забавно, но приходит час, когда подобные выходки перестают казаться остроумными.

— Могу я узнать, что именно привело вас сюда? — вахмистр обвел комнату рукой.

— Роды, — спокойно ответил Высич. — Роды, которые вот-вот должны начаться.

— Но позвольте… — вахмистр озадаченно вскинул брови. — Господин студент вовсе не похож на роженицу.

Городовые сдержанно фыркнули в усы, а филер откровенно уставился на Высича. Где? Где я видел этого господина? — просто читалось в его напряженных глазах.

Валерий улыбнулся и спросил:

— Это дом номер пять?

— Это дом номер три, — ответил вахмистр.

— Номер три? — удивился Высич.

Вахмистр строго глянул на городовых. Они дружно и подтверждающе закивали.

— Да, это дом номер три, — уверенным басом сказал вахмистр.

Высич еще более удивленно улыбнулся:

— Неужели ошибся? Эта моя вечная рассеянность… — и, подняв зонт, шагнул к дверям.

— Одну минуточку, господин Шилов, — остановил его вахмистр, крепко ухватив за локоть. — Куда же вы? У меня, представьте себе, еще есть к вам вопросы.

— Конечно, конечно, — замялся Высич, растерянно забормотал: — Но ведь там женщина, ей помощь нужна, роды, знаете ли…

— Документов у вас при себе, конечно же, нет, — даже не спрашивая, а констатируя факт, проговорил вахмистр.

— Откуда! — виновато улыбнулся Высич. — Лишь визитные карточки…

— Дайте-ка, — попросил филер и, получив визитку, суетливо снял с этажерки какую-то книгу. — Мы вот сейчас проверим…

— Что именно? — поинтересовался вахмистр, следя за манипуляциями филера.

Не отвечая на вопрос, филер листал страницы, нашел нужную, торопливо провел пальцем по строчкам, потом глаза его блеснули:

— Специалиста по женским болезням доктора Шилова здесь не имеется!

— И не мудрено, — покачал головой Высич. — Книга сдавалась в набор год назад, меня еще здесь не было. Но сейчас мой адрес уже в редакции, и в следующем выпуске вы меня обязательно найдете.

Скрывая разочарование, филер шепнул что-то на ухо вахмистру, и они, оглянувшись на Высича, вышли из комнаты. Высич добродушным взглядом оглядел оставшихся чинов полиции, остановил взгляд на студенте, который, прикрыв глаза, повел головой, будто ему жал ворот рубашки. Условный знак означал, что полиции не удалось найти в квартире что-либо компрометирующее хозяина, и Высичу сразу стало легче дышать.

Оказавшись в коридоре, филер выпалил в лицо вахмистру:

— Не нравится мне этот «доктор»… Видел я его где-то раньше! И совсем недавно! Не верю я ему.

Вахмистр Стонопин чуть отстранился, даже отступил на полшага. Он не любил, когда собеседник начинает дышать в лицо.

— Вам это лишь кажется, или вы его все-таки встречали?

— Не уверен, — досадливо поморщился филер. — Обыскать бы его…

— Черт его знает, что он за птица, — покачал половой вахмистр. — Как бы шуму не получилось. Оснований у нас — пшик… С интеллигентами всегда морока. И, как правило, родственнички у них… Чревато.

Филер оживился, усмехнулся хитровато:

— Ему, по его словам, в дом номер пять нужно?

— Именно…

— Пусть идет! — радостно сказал филер. — Только вы с ним пару наших людей отправьте. Вот всё и прояснится.

Одобрительно хмыкнув, Стонопин вернулся в комнату, а следом и филер, еще не справившись с довольной ухмылкой. Вахмистр помолчал, потом развел руками:

— Господин Шилов, вы свободны. Спешите к вашей роженице, а то не дай бог что-нибудь приключится…

— Благодарствую, — благодарно поклонившись, попятился к двери Высич.

Вахмистр окликнул городовых:

— Ты и ты! Проводите господина доктора до самой квартиры… — незаметно подмигнув им, добавил: — На улице темень, мало ли что.

Городовые понимающе кивнули.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза