Суд Рейнмена

Потом Джеймс снова завозился в домике, свернулся внутри уютным клубочком на матрасике и за-снул, а Синдия вспомнила, что хотела заняться сменой защитной системы БМВ. Конечно, это не женское дело, она ничего не понимает в автомобильных делах, кроме элементарных водительских навыков и «первой автомобильной помощи». Надо кого-то просить помочь. Но кого? И вдруг она вспомнила своего соседа. Конечно, Павел Уланов хорошо заботится о своём четырёхколёсном любимце-джипе, и знает, ка-кая охранная система надёжнее. Надо спросить его, что лучше поставить на БМВ!

Конечно, Павел сможет подсказать ей, какая система ни одного угонщика к машине не подпустит!

С этими мыслями Синдия подтянула пояс джинсов, аккуратно заправила под него рубашку, перед зеркалом провела по волосам расчёской, а кисточкой для туши – по ресницам и капнула на лацканы джинсовой рубашки духами «Чёрная магия» и, уже отпирая дверь, подумала: а зачем она так прихораши-вается, она же не на свидание идёт!

Домофон у входной двери ожил сразу после звонка, и Синдия услышала голос Павла, хрипловатый спросонья или от простуды:

– Кто там?

– Соболевская, – ответила Синдия. – я вас не сильно побеспокоила?

– Ну, что вы! – дверь открылась, и Павел посторонился, пропуская Синдию в прихожую. – Прохо-дите в гостиную, садитесь. Извините, у меня тут небольшой беспорядок, всё ленюсь прибраться.

Синдия вошла в гостиную, выдержанную в чёрно-белом колере, села в чёрное кожаное кресло и ос-мотрелась. Стены были ослепительно белыми, жалюзи, компьютер и оконные рамы из металлопластика – тоже, деревянные части стульев, дивана и кресел поражали белизной. А кожаная обивка дивана, стуль-ев и кресел, сервант, бар, телевизор, рамы картин, ковровое покрытие, напротив, имели насыщенный глу-бокий чёрный цвет. Картины – какие-то абстрактные композиции и китайские или японские репродук-ции – тоже были выполнены чёрной тушью на ослепительно белом фоне. На полке серванта выбивалась из общего стиля фотография 20 на 30 сантиметров, в чёрно-золотой раме под стеклом: Павел, Арина и моложавая темноволосая женщина в бежевом брючном костюме, похожая одновременно на Павла и на Арину. Кажется, это была их мать. Все трое сидели за столиком в каком-то сверкающем мрамором и по-золотой зале и весело смеялись в объектив. На уголке фотографии было вытиснено: «Клуб «Золотой ана-нас». 31 декабря 2002 года».

– Это мы Новый год там праздновали, – сказал Павел, входя в гостиную и перехватив взгляд Син-дии. – самый элитный клуб в городе. Я решил устроить маме с сеструхой подарок и заказал там стол.

– Ваша мама хорошо выглядит, – Синдия ещё раз посмотрела на женщину в бежевом костюме. – Даже не скажешь, что у неё уже двое таких взрослых детей.

– Ей сейчас сорок четыре. Она вышла замуж в восемнадцать, – Павел сел в кресло напротив Син-дии. – и она следит за своей внешностью, считает, что руководящая должность её обязывает… Когда мы с ней где-то появляемся вместе, все думают, что она моя старшая сестра! – Павел весело рассмеялся, по-том добавил, пристально взглянув на Синдию:

– А вас рядом со мной, наверное, приняли бы за мою младшую сестру!

– Моя дочь, кстати, всего на три года моложе Арины. Так что вашей младшей сестрой я едва ли вы-гляжу, но всё равно спасибо, Павел.

– Вам больше двадцати пяти лет не дать, честное слово! – Павел достал из кармана рубашки пачку «Парламента». – Не возражаете, если я закурю?

– Нисколько. Я сама курю.

– Готов поспорить, – Павел закурил, – вы предпочитаете «Собрание», «Вог» или «Давидофф Лайт Слимс», что-нибудь дорогое и изысканное.

– Правильный вариант – первый! – ответила Синдия. – вы, наверное, хорошо знаете женщин.

– Узнал, пока жил с мамой и сестрой. Да ещё к нам часто приходили в гости мамины подруги, очень изысканные дамы, конечно, не кривляки вроде мамы Ивана Подушкина , но очень кокетливые. Я за ними долго наблюдал, ведь я писатель, а писатели должны быть наблюдательными!

– А давно вы начали писать? – спросила Синдия.

– В первом классе, – ответил Павел и раздавил окурок в пепельнице. И только тут Синдия рассмот-рела соседа как следует. Павел сегодня был бледен какой-то нездоровой бледностью, веки припухли, ак-куратный раньше пучок волос на макушке сейчас выглядит каким-то растрёпанным, чёрные мешковатые джинсы и такая же рубашка выглядят такими помятыми, будто Павел спал в них всю ночь.

– Начал сочинять истории про мальчика Петю и его собаку, – продолжал Павел, – записывал их, потом, наверное, в пятом или шестом классе, перешёл к фантастическим повестям, а потом постепенно перешёл на детективы. Помню, мама всё говорила мне, что я только зря гроблю бумагу и своё здоровье, но теперь, когда я оплачиваю большую часть её счетов, издаю уже тринадцатую книгу, подписал кон-тракт на пять книг в год с одним из центральных издательств СНГ и попал в пятёрку самых рейтинговых авторов, мама уже так не считает!

Внезапно Павел поморщился: