Суд времени. Выпуски № 35-46

«Япония еще в июне 90-го года возобновила кредитование Китая, обязавшись выплатить в 90-м — 95-м году 810 миллиардов иен, США фактически не прекращали контактов с Китаем после площади Тяньаньмэнь. Приостановление конгрессом после трагических событий на площади Тяньаньмэнь действия статьи о режиме наибольшего благоприятствования в торговле с Китаем оказалось фикцией, так как сенат не рассмотрел этот законопроект в положенный срок. США не только сами не ограничивали себя в отношениях с Китаем. Под американским нажимом Мировой банк в сентябре возобновил выплаты кредитов Китаю. Даже эмбарго на поставку в Китай вооружений не действует».

И, наконец, последнее. Можно, доказательство № 7. Вот это динамика прямых иностранных инвестиций в миллиардах долларов в экономику Китая с 1985 по 2001 год.

[иллюстрация отсутствует]

Вы видите, что в 89-м году происходит событие и вот так начинается рост иностранных инвестиций. По одной простой причине: как только стало ясно, что будет стабильность и реформы, стабильность и реформы, и что люди не отвернут и не позволят дестабилизировать страну — весь мир пришел к ним.

А вот теперь я бы хотел спросить господина Бажанова: правильно ли я излагаю эти события?

Бажанов: Если Вы меня спрашиваете, почему Китаю удаются эти реформы…

Кургинян: Мы сейчас Тяньаньмэнь обсуждаем.

Бажанов: Тяньаньмэнь, ну что…

Кургинян: Вот просто вопрос поставлен по Тяньаньмэнь.

Бажанов: Да, ну, мы уже обсудили…

Кургинян: Мы согласны все с тем, что после Тяньаньмэнь начался приток инвестиций. Ну, просто хронологически. Мы согласны с тем, что не только Ли Пэн, но и Дэн Сяопин были, как бы, за военные действия. Мы согласны с тем, что без этих военных действий воцарился бы хаос и что, фактически, Тяньаньмэнь был прологом к дестабилизирующей «оранжевой» революции, которую им удалось остановить.

Бажанов: Да, но Дэн Сяопин, конечно, не гордится тем, что произошло. Это трагедия. Тяньаньмэнь был трагедией…

Кургинян: Ну, а кто же этим может гордиться?

Бажанов: Но я согласен, и Вы уже показывали, и мы обсуждали, что…

Кургинян: Вопрос исторической неизбежности.

Бажанов: Да. Другое дело, что можно было этого не допустить, наверное, а они допустили. А во-вторых, можно было не так жестоко это подавлять, да? И, конечно, Дэн Сяопин за этим стоял, Ли Пэн по сравнению с ним, извиняюсь, мальчиком был. Какие он мог принимать решения? Но если Вы призываете, используя китайский опыт, вешать портреты Сталина, то я категорически против.

Кургинян: Упаси бог, я ни к чему не призываю, я спрашиваю о событии на Тяньаньмэнь.

Бажанов: Потому что портреты — это совершенно другая культура, о чем мы говорили. Портрет висит, но все понимают, что жизнь совершенно по-другому развивается, да? Это — раз. А во-вторых, Мао Цзэдун — это абсолютно не Сталин, уже об этом говорили. Мао Цзэдун вывел страну из полуколониального состояния. Это полуколония была. Он национальный освободитель. Это то же самое, что Неру, что Сукарно в Индонезии и так далее. Поэтому сравнивать абсолютно нельзя никак.

Кургинян: Мы просто убедились в том, что события на Тяньаньмэнь были необходимы и носили позитивное воздействие.

Млечин: Я категорически протестую против этих слов!

Кургинян: Но как только что господин Бажанов сказал…

Млечин: Что значит… Да не говорил этого Евгений Петрович! Он сказал о другом!

Кургинян: Ну, давайте еще раз доказательство. Давайте еще раз доказательство. (Передразнивая Млечина) «Да не говорил это Евгений Петрович».

Млечин: Трясетесь уже, ну… Да не тряситесь…

Кургинян: Можно, доказательство еще раз. Можно, доказательство.

Сванидзе: Так, секундочку, секундочку, секундочку.

Бажанов: Понимаете, Вы с гордостью говорите, что хорошо, что…

Кургинян: Я не говорю «хорошо», я говорю «трагически необходимо».

Млечин: Да какая необходимость-то было давить людей танками! Окститесь!

Кургинян: Я снова говорю насчет господина Бажанова — еще раз можно его прелестное доказательство.

Сванидзе: Секундочку, секундочку. Спасибо. Господа, господа.

Кургинян: Да, да, да, все правильно…