Суд времени. Выпуски № 23-34

Один из главных аргументов подготовки Советского Союза и решения задач внешней политики — это, конечно, Пакт, который действительно дал стране очень многое. Граница была отодвинута, была присоединена огромная территория с населением в семнадцать миллионов человек. Но посмотрим на оборотную сторону этого явления. Эту территорию пришлось осваивать, её пришлось готовить к обороне, строить заново укрепления на западной границе. Строить и создавать инфраструктуру. Я приведу только один факт. В 1939 году пропускная способность советских железных дорог на приграничных территориях примерно соответствовала германской, а в 41 году, к началу войны, она уступала немецкой почти в два раза.

Млечин:И исчез буфер.

Киличенков:И исчез буфер, который…

Млечин:Я прошу прощения, секундочку, Алексей Алексеевич, я прерву.

Киличенков:Да.

Млечин:Мы сейчас покажем на карте, что значило исчезновение Польши, которая разделяла Советский Союз и Германию, была буфером и мешала бы Германии напасть непосредственно на Советский Союз, если бы Польша ещё существовала. Исчезновение Польши дало возможность Германии нападать непосредственно сразу на Советский Союз.

Я прошу прощения, Алексей Алексеевич, я хотел просто еще Степана… Степан Анастасович, скажите, с Вашей точки зрения, то, что говорилось у Вас в семье, все-таки Ваш папа был членом Политбюро и одним из руководителей нашей страны, с Вашей точки зрения, вот эта внешняя политика помогала обороноспособности страны или нет?

Сванидзе:30 секунд добавляю.

Степан Микоян, заслуженный летчик-испытатель СССР:Ну, категорически сказать, что полностью не помогала, пожалуй, нельзя, потому что благодаря договору с Германией нам удалось все-таки получать кое-какие и материалы немецкой техники, и образцы немецкой техники. Но в тоже время и мы помогали Германии, и зерном, и горючим. Так что в основном, конечно, во вред, но какая-то польза от этого была. Ну и в какой-то степени оттянуло войну. Но фактически всё-таки это привело к поражению именно из-за… ну… близорукости, я бы сказал, как это ни странно, Сталина.

Млечин:Близорукость Сталина — это Ваша точка зрения? А отец Ваш тоже так считал?

Микоян:Я это говорю на основе того, что написано моим отцом, что он мне рассказывал и писал, что члены Политбюро неоднократно ему говорили, вот в эти предшествующие нападению… когда имелись уже сотни свидетельств о том, что будет нападение, и даже называлась дата. Говорили, что будет нападение. «Нет», — говорит. У него главный ведь тезис был, кстати, какой? — что Гитлер не будет воевать на два фронта.

Сванидзе: Завершайте.

Микоян:Он сам говорил, что вот пока Англия не поражена, не захвачена, не будет нападения на нас. Это была уверенность полная. Ну, вот я такой пример скажу. Мой отец был заместителем председателя Совета министров, и в том числе отвечал за морской торговый флот. И вот ему 20-го числа, за два дня до начала войны…

Млечин:20 июня?

Микоян:20-го июня звонит начальник Таллинского порта и говорит: 25 немецких кораблей, которые были на погрузке и загрузке, срочно уходят. Срочно прекращают работу. Тем более, если имелось уже много свидетельств, вот такой факт для любого понимающего человека означает войну, потому что такого в истории не бывает вообще, то есть в нормальных ситуациях не бывает. И он доложил отцу. Отец говорит: я сейчас пойду, доложу Сталину. Пришел к нему и сказал: «Давайте задержим корабли». «Нет, — говорит, — пусть уходят» — и не обратил на это внимание, ничего не сделал.

Сванидзе:Спасибо.

Млечин:Спасибо.

Микоян:Но я еще, я ещё могу рассказать.

Сванидзе:Спасибо. Сергей Ервандович. Прошу Вас. Ваши вопросы стороне обвинения.

Кургинян:Степан Анастасович, да, можно? Скажите, пожалуйста, Ваш отец был членом сталинского руководства?

Микоян:Да, был.

Кургинян:А вот как Вам кажется, вот когда ты входишь в некое руководство, в некое коллективное «мы», то адресовывать всю вину к одному лидеру разве можно? А Ваш отец никогда не говорил о своей вине? Вот о вине Сталина — понятно, а о своей?

Микоян:Если Вы имеете этот в виду этот именно вопрос — нападение?..

Кургинян:Вот этот, любой другой…

Микоян:Нет, вот…

Кургинян:Вот за сталинский период должен отвечать…

Микоян:Давайте не будем…

Кургинян:…только Сталин, или и те, кто находился рядом с ним?

Микоян:…значит, обобщать. Зачем так обобщать. Мы говорим сейчас о войне.

Кургинян:Давайте о войне.

Микоян:Если говорить об этом — нет его вины в этом, потому что он, в числе других членов Политбюро, предупреждал Сталина, что надо принять меры. Надо привести в боевую готовность войска. Даже когда переплыл Днестр этот фельдфебель немецкий, который сказал, что вот, через 4 часа будет нападение, — всё равно не поверили, и Сталин не подписал приказ о приведении войск в полную боевую готовность.