Суд жестокий и прекрасный (ЛП)

Тибрис покачал головой и гордо удалился, вероятно, чтобы самому выпить. Ему никогда не нравился Крейлор. Я не могла его винить.

Все мужчины в нашей деревне должны были научиться сражаться — готовые быть призванными выступить в поход на фейри, если наши границы рухнут. Мальчиков обучали с юных лет, и единственным способом освободить их от тренировок было то, что они выбирали путь к богам. Крейлор поступил именно так и учился на послушника у жрицы нашей деревни.

— А затем жрица показала мне внутреннее святилище, — объявил Крейлор с самодовольной улыбкой на лице.

Я замерла, стояла совершенно неподвижно.

Если Крейлор мог проникнуть во внутреннее святилище, у него был бы доступ к пустым камням океартуса. Возможно, я могла бы последовать за ним и… одолжить один.

Я выучила заклинания жрицы наизусть. Что, если бы я могла заставить камни работать на меня? Мой пульс забился быстрее, мысли метались в сотне разных направлений.

Один из его друзей фыркнул.

— Тебе позволили войти в такое святое место?

Крейлор выпятил грудь.

— Конечно, позволили. В конце концов, я буду проводить церемонии в течение следующих трех лет.

Я содрогнулась от этой мысли. Крейлор был хулиганом с тех пор, как мы были детьми. Он ухмылялся нищим, и выбрал единственную должность, которая позволяла ему пропускать тренировки с теми, кого он считал ниже себя, и использовал богатство и репутацию своей семьи, чтобы получить все, чего хотел.

Тол прошел мимо, легко привлекая внимание Крейлора.

Двое мужчин ненавидели друг друга. Их отцы были хорошими друзьями, и обоим были предоставлены все привилегии, которые можно найти в этой деревне, когда они выросли. Но в то время как Тол оставался добросердечным, Крейлор был одержим желанием проявить себя.

Асиния встала рядом со мной, взяв меня под руку.

— Это неловко, — пробормотала она, поскольку Тол полностью проигнорировал Крейлора.

— Давай вернем тебя к твоей матери.

Она потянула меня, и мы пошли к моему дому. Мои ботинки шаркали по булыжникам, но все, что я могла видеть, это кровь бабушки и дедушки Лины, лужицей растекшуюся по камням на площади.

Что бы сказала Асиния, если бы я сказала ей, что если мне не удастся выбраться из этой деревни, однажды я окажусь на этой платформе, наблюдая, как убивают Тибриса и Маму — их тела утащат, как будто они ничего не значат?

Если бы она сохранила мой секрет, и асессор узнал об этом, Асиния тоже умерла бы.

Большую часть пути домой мы шли молча. Наконец, Асиния глубоко вздохнула.

— Это был отличный момент с тобой и Толом, — сказала она.

Она пыталась подбодрить меня. Я могла бы сделать то же самое для нее.

— Это была просто улыбка. Я теряю способность говорить рядом с ним.

— Ты забываешь, что, возможно, ты ужасна во флирте, но это одно из моих лучших умений. И я знаю, когда мужчина заинтересован.

— Не успокаивай меня. Это еще более угнетает.

Она сжала мою руку.

— Я не успокаиваю. Вот увидишь.

Мы отправились домой нашим обычным маршрутом с другой стороны деревни, пройдя мимо больших, просторных, теплых домов за толстыми металлическими воротами, отделяющими их от остальной части деревни. На что, должно быть, похоже жить в таких домах? Не следить за каждой монетой или не жаться зимой у камина, потому что стекла в окнах спален были разбиты?

— Приска?

— Прости. Грезы наяву. Что ты будешь делать после пира?

— Я помогаю своей матери с кое-какой работой.

Мать Асинии была швеей, и ее талант достался дочери от природы.

Я взглянула на Асинию. У нас были разные мечты. Я ничего так не хотела, как иметь возможность остаться здесь, в то время как она мечтала о жизни в городе. Независимо от того, сколько магии Асиния получила бы, когда, наконец, через две зимы достигла совершеннолетия, она надеялась, что репутация ее работы будет распространяться, пока новость не дойдет до кого-нибудь в городе, кто придет и наймет ее.

Это должно было случиться. Никто не шил и не конструировал так, как Асиния.

Где бы я ни оказалась, я бы нашла способ сообщить ей, что я в безопасности. Может быть, если бы она смогла простить меня, мы даже смогли бы обменяться одним-двумя письмами. У меня заныло в груди при мысли о том, что я не буду видеть Асинию каждый день. Сможет ли она когда-нибудь простить меня за такую нечестность?

— Ты должна прийти на ужин завтра вечером, — сказала Асиния.

Я скрыла содрогание. Асиния и ее мать были не такими бедными, как мы, но у них определенно было не так уж много еды. И все же, они обе продолжали пытаться накормить меня.

— Асиния..

— Моя мать любит тебя, Приска. Она знает, как обстоят дела с тех пор, как умер твой отец.

— Я подумаю об этом.

Асиния подняла бровь, как делала, когда точно знала, о чем я думаю.

— Твоя мать сделала бы то же самое для меня.

Она помахала рукой и повернулась обратно к площади. Я продолжила путь по пыльной дорожке и отперла нашу входную дверь.

— Мама?

В нашем доме было тихо.

Неестественно тихо. Устрашающе тихо.

Вбежав в ее комнату, я упала на колени рядом с ней. Ее глаза закатились, и она судорожно хватала воздух.

У моей матери было видение.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Лориан