Суданские хроники

Когда же Махмуд прибыл в Томбукту при своем возвращении из Рас-эль-Ма, [где он был] ради сражения с санхаджа, то начал принимать меры для захвата факихов — сыновей Сиди Махмуда, да помилует его Аллах и да облагодетельствует нас им. Хабиб Улд Махмуд-Анбабо был в ту пору в числе главных пособников и советчиков паши. Первое, с чего они начали после совета своего, это то, что провозгласили по городу, что-де наутро паша войдет в дома людей и владелец того дома, в котором он найдет оружие, пусть пеняет только на себя — и это за исключением лишь домов факихов, сыновей Сиди Махмуда. И люди со своими богатствами бросились к ним в их дома ради сохранения [этих богатств], полагая, что марокканец, когда увидит богатство в каком-либо /169/ доме в момент обыска, захватит его насильно и несправедливо. А такова и была сущность желания Махмуда и его советников в том их совете.

Наутро марокканцы вошли в дома и все их обыскали. Затем было провозглашено, чтобы все люди собрались на [следующее] утро в соборной мечети Санкорей для принесения присяги государю Мулай Ахмеду.

Все люди собрались, и принесли присягу жители Туата, Фаззана, Ауджилы и их земляки в первый день — и был это понедельник, двадцать второй день священного [месяца] мухаррама, открывавшего год второй после тысячи [18.X.1593]. Затем во вторник двадцать третьего этого месяца [19.X.1593] присягнули жители Валаты, Ваддана и их земляки. И сказал паша: "Остались только факихи. Завтра люди будут присутствовать, пока они не присягнут..."

Но когда назавтра люди собрались в мечети, двери были заперты, а людей вывели — за исключением факихов, их друзей и сопровождающих, которых в тот день схватил паша Махмуд ибн Зергун (а была это среда, двадцать четвертое мухаррама, открывавшего год второй после тысячи [20.X.1593]); он полонил их и приказал доставить их в замок двумя группами. Одну группу повели посреди города, а [другую] группу вывели из города со стороны киблы. И были среди последних мученики, которые оказались убиты в тот же день.

Они шли, пока не достигли квартала Дьимгунда. И один из пленников — а это был вангара, коего звали Андафо, — выхватил из ножен меч одного из стрелков и ударил того им. И тотчас же были перебиты четырнадцать человек из пленников: девять — из людей Санкорей: ученейший факих Ахмед Могья; факих аскет Мухаммед ал-Амин, сын кадия Мухаммеда ибн Сиди Махмуда; факих ал-Мустафа ибн Сиди Махмуд; факих ал-Мустафа, сын факиха Масира-Анда-Омара; Мухаммед ибн Ахмед-Биро,/170/ сын факиха Махмуда; Будьо ибн Ахмед аг-Осман; Мухаммед ал-Мухтар ибн Могья-Ашар; Ахмед-Биро, сын Мухаммеда ал-Мухтара, сына Ахмеда, брата альфы Салиха-Такунни (а тот был сыном брата Масира-Анда-Омара); Мухаммед-Сиро ибн ал-Амин, родитель Сонны; Махмуд Кираукоре — из жителей квартала Кабир; Бурхум Бойдоли ат-Туати, кожевник — а он был из жителей Койра-Кона; двое вангара — Андафо, который послужил причиной этого горестного события, и его брат; двое "хартани", принадлежавших потомкам Сиди Махмуда, — Фадл и Шинун, оба портные.

Убиение остановилось на Мухаммеде ибн ал-Амине Кано — а он [тоже] был в той партии, но его освободил от веревок брат каида Ахмеда ибн ал-Хаддада. Он поднял Мухаммеда на своего коня и бежал с ним к его дому; и тот остался невредим.

Известие это достигло паши Махмуда (а он продолжал пребывать в мечети), и он сказал: "Я не приказывал этого!" И он послал к стрелкам запрещение повторять подобное этому.

Что же касается кадия Омара, то в тот день был он глубоким старцем. У него болела спина[599], и он не мог ходить. И марокканцы посадили его верхом на молодого мула — его и аскета Сиди Абдаррахмана, его брата, в составе группы, что прошла через город. Все, кого схватил паша Махмуд, были во время перехода связаны, кроме этих двоих.

Это убиение произошло близ дома Амрадошо — а это был один из "харатин" города, и ему было приказано похоронить этих покойников в своем доме. И собрал он в одной могиле факиха Ахмеда Могья, факиха Мухаммеда ал-Амина и факиха ал-Мустафу. А ученейший факих Мухаммед Багайого был тем, кто занимался их снаряжением [в последний путь]. Упомянутый же Амрадошо выехал из Томбукту и жил в городе Тьиби, пока не скончался. А когда услышал [об этом событии] отшельник Сиди Абдаррахман, то сказал: "Из членов этой семьи сегодня этот призыв постигнет [всех], кроме Мухаммеда ал-Амина!" Когда же услышал он о смерти в их числе Фадла, то сказал: /171/ "Фадл попал в этот призыв; он уже спасся!"

Потом паша Махмуд вошел в дома убитых и забрал все, что было в них богатств, товаров и мебели — что сочтет лишь Аллах из числа собственности убиенных и собственности [других] людей, бывшей на хранении.

Соратники же паши разграбили то, до чего добрались. Они обнажали срамные места людей, оголяли их свободных женщин и совершали над теми насилия, уводя их в крепость вместе с мужчинами; и [всех] их марокканцы продержали в заточении шесть месяцев.