Судьба

Гилтас вспомнил ужасающее одиночество, которое он ощущал в призраках долины. Это воспоминание пришло вместе со всеми остальными. Его любимый город, дворец, все эти люди — они не были плодом магии, а лишь созданными им самим иллюзиями. Его город был стерт с лица Кринна. Одинокое и смертельно больное, его сознание отыскало несколько последних мгновений мира перед тем, как поддаться смерти.

«Не так я ожидал умереть», — прошептал он.

«Так редко бывает. Пойдем».

Гилтас уклонился от протянутой руки Балифа, но проследовал за сильванестийцем в тронный зал. Свободный от посетителей, зал был не больше, чем эхом в его сознании, слабой копией того, что было утеряно навсегда. Балиф запрокинул голову, оценивая огромные размеры зала и колонны из золота и полированного кристалла, что поднимались к сводчатому потолку, раскрашенному в тона летнего неба.

«Как красиво», — сказал он, как и все, прежде незнакомые с великолепием Квалиноста.

«Было». — Слезы смочили щеки Гилтаса. — «Могу я кое-что спросить?»

«Можете спросить. А я могу не отвечать».

«Почему ваша судьба такая тайна? Вы были среди величайших эльфов эпохи. Почему вас отправили в забвение?»

Статный сильванестиец наградил его таким пристальным взглядом, что Гилтас подумал, что мог обидеть его.

«Вы отправляетесь в путешествие в неизвестность, и это единственный терзающий вас вопрос?» — произнес Балиф.

Гилтас смущенно пожал плечами. — «Мне всегда это было интересно».

Балиф поведал историю своего возвышения, своего падения и о своей жизни после того падения. Многое из этого соответствовало слухам и предположениям, в которые был посвящен Беседующий с Солнцем и Звездами, но причина и финальные последствия изгнания Балифа потрясли его до глубины души. Он отвел взгляд, на пол, колонны, куда угодно, лишь бы не на тень древнего героя.

«Мне жаль тебя», — сказал он.

«Как только ты покидаешь мир смертных, жизненные заботы становятся всего лишь суетой и абсолютно неважны. Так было со мной, так будет и с тобой. Пойдем, осталось мало времени».

Трон Квалинести стоял на помосте, омываемый золотистым светом. Его позолоченная спинка, вырезанная в форме солнца, отражала свет с болезненной яркостью. Балиф протянул руку к пустому креслу.

«Вот ваш портал, Беседующий с Солнцем и Звездами. Вам нужно всего лишь воспользоваться им, и все ваши заботы закончатся».

Все его заботы закончатся. Это одновременно утешало и ужасало. Гилтас не хотел умирать, не хотел покидать Кериансерай. И так много осталось несделанного. Храбрый страдающий народ нуждался в его предводительстве. Но он был так болен. Иллюзия или нет, ощущение свободного дыхания было пьянящим. Он ощущал себя молодым и здоровым, как и следовало. Все, что ему нужно было сделать, это сесть на свой трон и борьба закончится.

Звук голосов тянул его ближе к помосту. Голоса шли от сияющего трона, говоря все разом, но не в унисон. Этот звук напоминал рокот океанских волн, ритмично и успокаивающе поднимаясь и опускаясь. Скоро он станет частью этого звука, его собственный голос вольется в этот хор мертвецов.

Следопыт.

Он остановился. Этот голос пришел не из трона. Он неуверенно бросил взгляд на Балифа. Сильванестиец вглядывался в дальний конец иллюзорного зала. Там не было видно совсем ничего. Изображение зала приемов просто таяло в темноте.

Гилтас Следопыт, вернись!

Голос был незнакомым, но сильно тянул его. Его нога, поднятая, чтобы шагнуть на помост трона, снова опустилась на пол.

«Идем», — торопила тень Балифа. — «Присоединяйся к нам».

Он хотел, хотел стать единым с такими величайшими эльфами прошлого, как Кит-Канан, Балиф, Сильванос, Сильверан, и с теми, кто был очень дорог его сердцу — его отцом и его матерью, которая погибла вместе с Квалиностом, чтобы спасти всех их. Это счастливое воссоединение требовало от него сделать единственный шаг на помост и сесть на свой трон.

Гилтас Следопыт, именем богини, я приказываю тебе! Вернись!

С понимающей улыбкой, Балиф сказал: «Ступай с богами Великий Беседующий. Больше ты меня не увидишь».

Тело сильванестийца побледнело до полупрозрачного силуэта, а затем исчезло. Все вокруг Гилтаса, напоминавшее красоту Квалиноста, также растворилось, становясь сбивающим с толку беспорядочным нагромождением серого и коричневого, прежде чем постепенно превратиться в лоскутную крышу его палатки в Инас-Вакенти. Над ним плавало лицо женщины-человека. Завитки белых волос обрамляли сморщенное обеспокоенностью лицо.

Губы женщины шевелились, но он не мог разобрать слов. Делая дрожащий вдох, он прохрипел: «Что?»

Женщина резко скрылась из его поля зрения, и ее место занял кто-то, кого Гилтас знал. Кериан, обветренная и загорелая, стала на колени у его постели и взяла его лицо в свои руки.

«Кто тебе сказал, что ты можешь умирать?» — прерывисто произнесла она. В ее глазах блестели слезы, и Гилтас забеспокоился. Львица никогда не плакала на публике.

«Не плачь, любовь моя», — проскрежетал он. — «Я встретил Балифа. Он поведал мне свою правдивую историю».