Судьба

Она нашла его на опушке, под большим мохнатым деревом. Мужчина еле дышал и что-то невнятно бормотал. Вся рубашка была пропитана в крови, разорванный плащ лежал рядом, как и тела других незнакомых мужчин. Осторожно, она подошла ближе. Мужчина шевельнулся и открыл глаза. Она пораженно выдохнула. Эрин! Да и как можно было не увидеть поразительного оттенка серебристые волосы. Что же ей делать?

Девушка колебалась, внимательный взгляд не отпускал ее ни на минуту. Однако, мужчина просто наблюдал, не произнося ни слова. Покосившись на лежащих неподалеку людей, она поняла, что им помощь уже давно не требуется и нерешительно направилась к дереву. Кто бы он ни был, но себе она не простит, если даже не попытается хотя бы немного облегчить его муки.

Мужчина все также пристально следил за ней, слегка приоткрыв глаза. Буквально прожигая взглядом каждое ее движение. Она осторожно присела рядом, дрожащими пальцами слегка отодвинула ткань рубашки. Кровь тут же заструилась небольшим ручейком, и мужчина прикусил губы от боли. Безусловно, она видела несколько раз такие серьезные раны, в частности, когда подмастерья ее отца неумело обращались с инструментами или непосредственно с печью. Принцип она знала. Рану нужно промыть и наложить швы, хотя бы так. Но где все взять? Это ведь просто сон, разве не так? Хотя у нее нередко возникала мысль, что грезы и явь перепутались, и где теперь вымысел и реальность, определить совсем невозможно.

За неимением лучшего она стала раздирать свою ночную рубашку. Аккуратно промочив рану, она постаралась плотно ее перевязать, но безуспешно, ткань просто промокала, а кровь казалась бесконечной. Мужчина медленно угасал. Она прижимала ткань, стараясь хоть чуть-чуть, но ослабить кровотечение. Однако, резко побледневшее лицо и мертвецки синеватые губы говорили, что все бесполезно. Девушка в бессилии заплакала. Что же делать?

Она ощутила, как холодная рука дотронулась до ее щеки, оставляя красный след и размазывая злые слезы. Кто бы он ни был, она не хотела его смерти. Все в ней восставало против подобного. Как лекарь она превыше всего ценила человеческую жизнь. В лихорадочном поиске нужного решения, она ничего не замечала. Паника накрыла ее с головой.

— Эй, не бойся, — прохрипел мужчина и тут же закашлялся.

— Ничего не говори, не надо!

Мужчина в ответ качнул головой и тяжело вздохнул, восстанавливая дыхание.

— Все так, как и должно быть, — еле слышно прошептал он, но девушка все равно услышала.

— Нет! Так не должно быть! Я уверена, скажи, чем я могу тебе помочь? Я сделаю все, что угодно, просто скажи.

Мужчина вздрогнул и пристально посмотрел на сидящую рядом отчаявшуюся девушку.

— Нет.

— Не спорь, хоть что-то. Я сделаю все, что угодно, — повторила она.

— Уходи, — беззвучно произнес раненый.

— Я не уйду, — слезы сменились раздражением. Девушка подскочила и, забыв о своем страхе, стала осматривать остальные тела. У одного из погибших она обнаружила небольшую флягу, открутив крышку, она радостно вскрикнула. Это поможет, по меньшей мере, очистить рану. Девушка, поборов брезгливость, вытащила из чьей-то сумки чистую рубашку и побежала обратно.

Мужчина лежал с закрытыми глазами. Бледность стала еще более заметной, а лицо приобрело поразительно спокойный вид.

— Нет! Не может быть! — девушка упала на колени. Она ни на что не годна, не смогла помочь. Какой же от нее прок? Зачем вообще она оказалась здесь?

Злые слезы душили, обжигая лицо. Не понимая, что она делает, она взяла мужчину за руку и прижала ее к груди. Кровавая длань отпечаталась на ее изорванной ночной рубашке, но она ничего не замечала, лишь неземной холод, исходящий от руки и пробирающий насквозь. Она не заметила и мельчайшие искры тепла, шедшие от руки мужчины, вздрогнула лишь тогда, когда жар стал просто невыносимым. Казалось, что к ней приложили расплавленный прут. Она хотела сбросить руку, но не могла даже подняться.

Раскаленные щупальца проникали в каждую клеточку тела, забирая ее драгоценное тепло и отдавая тому, кто в нем нуждался. Она ощущала это и понимала, но была не в силах остановить этот процесс, или хоть как-то повлиять на него. Боль была невыносимой, но все окупилось тем, что мужчина пошевелился, дернул рукой и открыл глаза.

Сквозь пелену боли она увидела, как расширились от удивления его глаза, слышала, как он кричал и даже тряс ее, но ничего изменить не могла. Все жизненное тепло, что было в ее теле уходило, даря жизнь другому. В какой-то момент она перестала слышать, перестала видеть, лишь мелькнула мысль, что, наконец-то, все не напрасно, она жила не зря.